Псайкер. Путь изгоя

Клайн Илларио

– Удар был нанесён сильной, уверенной рукой, однако явно порывистым движением, – произнёс её личный вериспекс, державший инфопланшет в крепких руках.

– Вижу, Лео. Ещё вижу, что сделали это простым, не силовым оружием.

Она посмотрела сначала на одну сторону переулка, пустую, затем на ту, где стояла её небольшая свита и охрана.

– Похоже, патрульный просто исполнял свой долг, когда наткнулся на врага. Они оба не ожидали такой встречи, однако преступник всё же вышел победителем.

Вериспекс лорда-инквизитора уже в четвёртый

раз за свою жизнь невольно почувствовал собственную ненужность. Учитывая опыт леди Клариссы, порой казалось, что свита ей нужна лишь для того, чтобы делиться с ней своими выводами, которые, стоит признать, крайне редко были ошибочными.

Женщина подняла непреклонный хмурый взгляд на символ, оставленный на стене кровью убитого. Если бы не он, едва ли бы рядом возникла даже её тень, но едва её осведомители увидели его, как леди-инквизитор оказалась на месте уже через десять минут.

Однако же, она была ничуть не удивлена, увидев отлично знакомый ей символ Кровавого Бога, одного из множества ликов Извечного Врага всего рода людского. Поняла она и надпись, оставленную ниже, единственная из всех присутствовавших. Кларисса видела несколько озадаченные взгляды своих людей, направленных именно на надпись, ибо, как известно, загадки и тайны нередко притягивают к себе малодушных.

Лорд-инквизитор не поспешила переводить текст для остальных, плавно встала. Несмотря на возраст и пережитые ужасы держалась она прочнее стали.

– Продолжайте искать следы. Осторожно, внимательно, но быстро. Вам так же следует знать, что мне не нравится сложившаяся ситуация, совершенно.

Свита молча внимала словам своей несгибаемой госпожи.

– В сей тёмный час, когда само существование всей этой планеты и миллиардов живых душ Империума висит на волоске, враг внутри наших собственных стен нам совершенно ни к чему. В столице орудует ячейка Хаоса, скорее всего готовящаяся нанести удар в самый неподходящий для нас момент: когда войска еретиков окажутся под стенами Атоллы. Мы должны вычислить их и ликвидировать раньше этого момента, ибо видит Владыка, шансов выжить у Сераписа и так немного.

Кларисса уже давно перестала обращать внимание на возню, неизбежно возникающую почти после всех её слов, однако внезапно усилившийся ветер словно донёс до неё зловещее эхо. Будто голос извне пытался заговорить с ней, передать какое-то короткое, но угрожающее послание. Да, она ничуть не сомневалась в своих выводах, в Атолле либо зародилась, либо давно ждала своего часа очередная секта, и не было никаких сомнений, кому она подчинялась. Леди-инквизитора в какой-то степени тревожило другое: отсутствие вестей от двух своих коллег. С Эатайном они говорили ещё вчера вечером, а Аэтон после собрания будто в снежной буре растворился. Тут и там её люди натыкались на его собственных, дело доходило до откровенных разногласий, однако ни одного следа, ни одной зацепки.

Всё это наводило леди-инквизитора на довольно мрачные, даже неприятные мысли.

Суровый

ветер гулял по внутреннему двору храма. Удивительно, но вода в фонтане почему-то не замерзала, оставаясь при этом холодной и спокойной.

Всё же это место внушало невероятное умиротворение.

Лукулла наблюдала за внутренним двором из окна, погруженная в медленно-тягучие мысли, сохранявшие, несмотря на общую атмосферу, оттенки волнения. Разумеется, она тревожилась за мужа, и даже спокойствие монастыря святого Себастьяна Тора не могло развеять её тревоги.

Она услышала позади себя неторопливые, шаркающие шаги, уже зная, кто их издаёт.

При поддержке двух молодых послушников, девушки и юноши, к ней приближался настоятель Антонио. Женщина склонила голову в бесконечном уважении.

– Святой отец…чем могу быть полезна вашему преосвященству?

Старик мягко поднял руку:

– Не стоит так спешить услужить мне, дитя. Я лишь один слуга Божественного Императора из бесконечно многих.

–И тем не менее вы великий человек, святой отец. Я не могу вести себя иначе в вашем присутствии.

Настоятель кивнул послушникам:

–Пока что оставьте нас, только принесите немного воды и, пожалуй, хлеба.

Юноша и девушка с безмолвным поклоном удалились. Вновь стало неимоверно тихо. Антонио без особого труда погрузил своё дряхлое тело в кресло напротив Лукуллы. Внимательный взгляд женщины мгновенно заметил ту легкость, с какой мог двигаться настоятель.

– Я вижу, тебя что-то тревожит, дитя. Садись, побеседуй со мной.

– Это будет большой честью для меня…

–Я же сказал, оставь этот раболепный тон.

Лукулла набралась смелости и подняла на старика взгляд. Тот твердо смотрел ей прямо в глаза, лицо его застыло в жёсткой маске. От прежней почти рассеянной доброжелательности не осталось ни следа. Он был воином, поняла Лукулла. Скорее всего, сражался во имя Церкви. И судя по всему, прошёл немало битв.

– Как скажете, святой отец. Да, вы правы, меня тревожит судьба моего мужа. Он старший арбитр, и сейчас сражается где-то там, далеко, а я здесь, с детьми…

Выражение настоятеля на какие-то мгновения изменилось. Женщина вновь заметила это, однако на сей раз не поняла причин. Укрываясь от ужасов войны здесь, в снежных горах, они оставались отрезанными от внешнего мира, хотя Лукулла подозревала, что это не касалось его преосвященства и всего его окружения.

Её предположения не ошибались: буквально час назад святой отец получил извести о том, что Белая Гавань, спустя более суток интенсивных, яростных боёв почти пала. Так же Антонио знал, что согласно всем прогнозам, город должны были взять гораздо быстрее. То, что в последней схватке отчаявшейся Лозории участвовал муж Лукуллы, он услышал из её же уст.

Послушники внесли хлеб и воду. На мгновение женщине показалось, что юноша как-то странно посмотрел на неё, прежде чем удалиться вместе со своей молодой спутницей.