Псайкер. Путь изгоя
Шрифт:
–Брось, – через минуту гнетущего молчания с презрением бросил Руксус, – не пытайся спрятать боль за улыбкой. Ты конечно самый старший, Леор, но и мы уже не дети.
Подросток, тем не менее, продолжил сквозь силу улыбаться.
–Предпочту встречать жизненные сложности и испытания со смехом и улыбкой, дружище Руксус, чем со слезами на глазах и отчаянием в сердце.
Так как остальные продолжали молча смотреть на него, пытаясь в полной мере осознать его слова, Леор встал и направился к ящичку со своими вещами. Собирать в дорогу, впрочем, было особо нечего.
–А точное время тебе не сказали? –
–Нет, но я почти уверен, что отправка будет днём, во время занятий. Пышных проводов, как у Илиота, у меня точно не будет, – подросток снова усмехнулся.
Вопреки словам Руксуса никто не знал, что следовало бы сказать в такой ситуации. Что делать, думать и говорить, когда одного из твоих друзей навсегда забирают из твоей жизни?
Через два дня устроили скромные проводы. Не было ни застолий, ни смеха, слёз как таковых – под конец почти незаметно заплакал один только Альберт. «Чувствительный он всё-таки мальчишка», без раздражения или удивления подумал Руксус.
Внезапная усталость навалилась на него. Сколько ещё друзей, ставших для него семьей, он будет вынужден потерять? Кого ещё заберет этот ненасытный страшный зверь, имя которому – Империум Человечества?
Леор в основном пытался отшучиваться, говоря, что постарается взрастить способное поколение новых псайкеров, но его спектаклю никто не верил. Он всегда скрывал свои переживания и истинные чувства за угрюмым лицом или невеселыми шутками, – и, похоже, не изменит своим привычкам до конца своих дней.
«В наш последний час, перед ликом неизбежности все мы становимся искренними», внезапно подумал Руксус. «И не честность руководит нами, а страх. Страх перед смертью, ужас того, что мы шагнем в неизвестность, покрытые ложью, что сопровождала нас всю жизнь до этого».
Леора действительно забрала неприметная машина в самый разгар дневных занятий, и ничто в школе, кроме памяти друзей и некоторых наставников не говорило о том, что он был здесь когда-то. Его присутствие истаяло, словно тени перед наступлением ночи.
Никто из их семьи Леора больше никогда не видел.
Глава 16
Тоббе уже успел забыть, сколь неприятным, но в то же время величественным зрелищем могут являться миры-ульи.
Он как раз вышел из шаттла вместе с Розой и Алехандро, когда на него дыхнул смог от бесчисленного количества заводов, смешанный со смрадом сотен миллионов человеческих тел. После тёплой, солнечной Сионы с её множеством морей и крайне приятным климатом Метаан-3 воспринимался как огромная отвратительная помойка, задыхающаяся под тяжестью собственного населения.
Мир-улей, запоздало подумал инквизитор, и звучит совсем иначе. Подобно непомерно раздутому древнему механизму (коим он в каком-то смысле и являлся), в нём каждое мгновение работала каждая его деталь, пусть даже самая малая. Весь этот ни секунды несмолкаемый процесс действительно напоминал металлический улей, в котором гудели сотни миллионов пчёл.
Весь этот шквал из звуков и неприятных запахов обрушился на Тоббе, словно лавина. Он невольно, презрительно поморщился.
–Никогда…не видела ничего подобного… – от удивления, или скорее шока, Розе едва давались слова. Широко
–Сильно не прельщайся, – резким тоном ответил ей Тоббе. – Мы скоро покинем это зловонное место.
Судя по восторженному лицу Розы, она не сильно слушала дядю, продолжая восхищаться видами Метаана-3.
Предстоящая встреча с коллегами по ремеслу сильно волновала Тоббе, хоть он и старался этого не показывать. Его свита едва ли обо всём догадывалась. Тем временем всё было достаточно просто: он перестал быть обычным учеником менее десяти лет назад, и за это время ничем особым не отличился, сторонясь при этом остальных агентов Золотого Трона. В глазах остальных инквизиторов, ежедневно сражающихся с самыми страшными угрозами, нависающих над Империумом, он однозначно будет выглядеть как серая, блеклая мышь. Впрочем, чему удивляться? Славы, почёта и признания он никогда и не добивался, считая свой долг превыше всего остального. Если же Божественный Император решит направить своего верного слугу путем великих свершений, то да будет так. Тоббе был готов отдать свою жизнь во время любой миссии, ему уготованной, но до тех пор он будет заниматься тем, чем посчитает нужным.
Успокоившись, инквизитор направился по заранее присланному ему маршруту. Возле самого здания, где должно было произойти собрание, царила небольшая суета. Тоббе заметил возле самого парапета застывшую фигуру, державшуюся с природным достоинством. За металлической оградой простирался кажущийся бесконечным город-улей. Сквозь колоссальные тёмные шпили, стоявшие рядом, даже сюда, на верхние ярусы, местами не пробивался солнечный свет. Тоббе с ужасом и отвращением подумал о том, что раз в воздухе попахивает чем-то смердящим даже на такой высоте, то как же воняет на нижних блоках улья.
Седовласый мужчина с аугментированным левым глазом при виде приближающегося гостя потрепал застывшую фигуру по плечу. Та словно против воли дёрнулась, повернула голову в сторону Тоббе.
–Никогда вас ранее не видел, коллега, – взгляд незнакомца скользнул по темно-синей розетте на груди Тоббе.
–Как и я вас. Однако близится сбор, объявленный мэтром Геннегау, и нам, возможно, не помешает познакомиться. Тоббе Карноу, из Ордо Еретикус, – он нехотя протянул руку. Незнакомец ответил на жест.
–Эатайн де ла Вье, Ордо Маллеус. Будем знакомы, Тоббе.
Инквизиторы оценивающе уставились друг на друга, что со стороны могло показаться даже забавным. Тоббе глядел как-то неуверенно и с явным подозрением, Эатайн – с простым, спокойным любопытством. Первого неприятно удивило то, что в этой достаточно неприглядной фигуре он не смог разглядеть одного из демоноборцев, что уважались и почитались даже внутри Инквизиции. Впрочем, честности ради, Эатайн и не выглядел как тот, кто бросает бесстрашный вызов неестественным, жутким тварям из Варпа. Среднего роста и телосложения, судя по аккуратно бритому, открытому лицу – немногим старше самого Тоббе. Волосы цвета угля собраны на затылке в тугой хвост, – и только ярко-зеленые глаза говорят о ясности ума и твёрдости духа, так необходимых для борьбы с Нерождёнными.