Пшеничное зерно. Распятый дьявол
Шрифт:
Господин председатель, никто не возражает — грабьте и обжуливайте бедняков, сколько душе угодно! Иначе откуда взяться нашему богатству? Никто из порядочных людей не усомнится в разумности такого положения вещей. Испокон веку так было и так будет всегда. Но когда человек обкрадывает и надувает себе подобных, это ни на что не похоже! Прямо в голове не укладывается. Еще смеет сотрясать воздух и требовать корону! Как же, держи карман шире! Одолжи у своей матери горшок и напяль на башку!
Все, Кихаху, мои дети в твое заведение больше ни ногой! Велю жене, Найине ва Мбуи, — она у меня образованная, в Кембридже училась, — подыскать взамен что-нибудь действительно иностранное. Нам не надо хромоногих директрис и пластмассовых манекенов. Нам
Не успел Итхе ва Мбуи сесть, как поднялся очередной оратор. Этот от переполнявшей его ярости грыз ногти и кусал губы. Его огромный живот свешивался едва не до колен.
— Господин председатель! Меня зовут Фатхог Марура ва Кименге. Я буду краток. Предлагаю лишить Кихаху ва Гатхику права участвовать в состязании. Какая наглость — хвастаться здесь тем, что он спит с чужими женами! Действительно, господин председатель, моя жена убежала из дому. Теперь я знаю куда. Развратник, оскверняющий и разрушающий чужие семьи! Кихаху, ты негодяй! Клянусь женщиной, породившей меня на свет: будь у меня при себе ножницы, я бы тебя оскопил! Ублюдок, практикующий "Харамбе" в чужих постелях! Добро бы, господин председатель, Кихаху соблазнял жен бедняков или же их дочерей, но… но!.. — И Фатхог Марура в бессильной злобе плюхнулся на стул. Пещера загудела, как улей. Кихаху ва Гатхика сделался мишенью всеобщего негодования.
Тогда он поднялся, чтобы защититься от нападок.
— Господин председатель! Меня здесь оскорбляют, а я терплю. Но хватит, я требую положить конец издевательствам. И еще скажу кое-что без обиняков, не задумываясь о последствиях. Пусть все, кто здесь шумит, повесят своим женам замок на одно место, а ключ спрячут в банковский сейф. Я не виноват, что они "всегда готовы", я их этому не учил. А твоя жена, — тут Кихаху указал пальцем на Маруру ва Кименге, — истинный бог, я бы к ней ни за что на свете не прикоснулся, даже если меня замуруют с ней в подземелье. Не хочу перебегать дорогу школьникам и туристам…
И еще я посоветовал бы присутствующим не бряцать оружием. У меня дома три винтовки, а в машине я вожу пулемет. И карман, как видите, у меня слегка оттопыривается, это неспроста. Я всегда вооружен с головы до ног. Пусть кто-нибудь посмеет меня задеть, у него искры из глаз посыплются…
Господин председатель, Гитуту ва Гатаангуру оскорбил меня. Мы пришли сюда, чтобы побахвалиться всласть грабительским искусством. Я говорил одну лишь правду и никого не хотел обидеть. Действительно, ограбление посредством спекуляции земельными участками для меня уже пройденный этап, предшествовавший моим нынешним, более мудреным аферам. Нельзя воровать все время в одном и том же доме — хозяин в конце концов застигнет тебя на месте преступления.
Я решительно отвергаю обвинения, высказанные в мой адрес Гитуту ва Гатаангуру, будто мои действия приводят к появлению в стране коммунистических настроений. Да я скорее руки на себя наложу, чем соглашусь, чтобы нами правили рабочие и крестьяне. Ведь их партия поклялась искоренить систему грабежа на земле. Что же мне тогда делать, работать собственными руками? Есть то, что полито моим потом? Снова дышать мелом и стоять с тряпкой у доски? Нет уж, мистер Гитуту…
Кстати, именно ваш план захватить всю землю и весь воздух планеты чреват опасностью стремительного разрастания коммунизма. Если отнять у людей возможность дышать, им ничего не останется, как взяться за оружие. Ваша затея насквозь пронизана презрением к трудовым массам. Лучше все-таки маскироваться — прикрывать грабеж ложью. Не для того ли наши друзья — империалисты — подарили нам Библию? Они не дураки: внушали труженикам, что стремление к земным благам есть тщетная суета, что им надлежит молиться с закрытыми глазами. Неспроста я хожу на все молебны, посещаю все религиозные собрания, щедро жертвую на церковь.
Так что лучше меня не трогай, Гитуту. А не хочешь угомониться, вызывай на дуэль. Я готов с тобой стреляться хоть сейчас, твое брюхо такая удобная
Теперь отвечу на упрек Итхе ва Мбуи, будто я граблю своих же. Тоже мне, вор! Нечего ему делать на конкурсе, коли не знает, что стальной бур дырявит сталь! Заруби себе на носу, Итхе ва Мбуи: воры на то и воры, что одни вороватее других. Есть короли над королями. Коли такой простой вещи не постиг, иди к своей Найине ва Мбуи, помогай ей картошку чистить да золу из очага выгребать. Не будем терять время: давайте сюда корону — она моя!
Однако "дополнительные разъяснения" Кихаху ва Гатхики только умножили число его врагов. Многие повскакали с места, и началась перебранка, как на базаре.
Но внезапно наступила тишина. Кихаху, Гитуту и Итхе ва Мбуи выхватили оружие. Все забились под столики, опасаясь пули, затаили дыхание.
Праздник едва не завершился плачевно, но распорядитель спас дело: он вскочил на сцену, прежде чем началась перестрелка, и заорал на публику, призывая ее занять свои места. Испепеляя друг друга взглядами, Кихаху, Гитуту и Итхе ва Мбуи опустились на стулья. Постепенно зал снова загудел. Распорядитель снова замахал руками, призывая всех к порядку. Затем он заговорил мягко и примирительно:
— Спрячьте оружие. Нижайше прошу вас вспомнить, ради чего мы собрались. Здесь не место устраивать дуэли. Наша единственная цель — выявить лучшего грабителя. Хотелось бы напомнить, что среди нас находятся гости, семь представителей Международной лиги грабежа и разбоя, они скрупулезно регистрируют все, что здесь говорится и делается. Кому охота обнажаться догола на глазах иностранцев? Что о нас теперь подумают? Учинили скандал, да такой, что едва не дошло до перестрелки. Они изменят о нас мнение, лишат своего доверия. "Могут ли такие люди, — скажут они, — присматривать за нашим награбленным добром? Как им после этого отдавать в управление банки, фабрики, заводы, склады и магазины?" И нам конец! Они лишат нас своих объедков. Илморог придет в полное запустение. А винить надо будет самих себя — кого же еще? Более того, скажу начистоту: они просто нас разлюбят; как говорится, с глаз долой — из сердца вон. Мясо надо жарить на медленном огне…
Прошу вас, умоляю, ну пожалуйста, наберитесь терпения! Каждый из соревнующихся сможет выступить и похвастаться своим искусством. Проявим взаимное уважение. Всякий ястреб — хищник, когда речь идет о современной охоте.
Чтобы восстановить мир в пещере и в душах, предлагаю устроить перерыв, дабы утешить наши утробы. Желудок вора не так глуп, чтобы помалкивать, когда рядом полно жратвы. Каждый из вас может за свой счет отобедать в пещере — тут особая заморская кухня — или перекусить где-нибудь в самом Илмороге. Прошу вас, однако, не затягивать еду и выпивку, чтобы собраться вновь в половине третьего. Желающих выступить еще много.
Прежде чем объявить перерыв, напомню присутствующим здесь дамам — женам, любовницам, подругам: по окончании конкурса состоится парад мод, в котором все вы можете принять участие, выставить напоказ бриллианты, золотые и серебряные украшения, рубины, танзаниты, жемчуг и так далее. Мы должны всячески развивать нашу культуру; вы знаете, что по женским нарядам и драгоценностям можно судить о достигнутом страной культурном уровне. Так что готовьте свои ожерелья, серьги, кольца и броши, не ударим в грязь лицом перед западной цивилизацией. Итак, в четырнадцать тридцать, не опаздывайте! А теперь кушайте на здоровье, bon appetit, mes amis! [29]
29
Приятного аппетита, друзья мои (фр.).