Пси-фактор
Шрифт:
— Под «нас» вы имеете в виду определённый круг лиц или лично себя? — словно издеваясь, поинтересовался он.
— Префект Руф! Это возмутительно! Мы, префектура Полоника, не согласны.
— Стоило быть активнее на собрании, госпожа Волковская. Увы, теперь мы ничего сделать, кроме как проконтролировать, не можем, — покачал он головой.
— А может, устроим референдум? — женщина задумчиво потерла подбородок. — Голосование всех категорий граждан. Это ведь должно сработать…
Казимир лишь горько усмехнулся. Он прекрасно понимал метание коллеги, он и сам метался
— Мария, их лет сто уже не проводили.
— Но не отменили же…
— Не отменили. — Префект Аллота задумался и откинулся на спинку своего кресла. — Мы можем обратиться в Альков мудрецов, к долгожителям, за официальной оценкой сложившейся ситуации, указать в обращении на аморальность и асоциальность происходящего, на нарушение конституционных прав генномодифицированных.
Мария задумчиво взглянула на голограмму префекта Аллота.
— Это вариант, но… Может, лучше, чтобы это обращение сделала префект дэ Руж? Она, кажется, тоже была против?
— И не только она, — улыбнулся Казимир Руф. — Думаю, лучше просить её составить прошение, она лучше знает, какие слова использовать, обращаясь к долгожителям.
— Я звоню… — закусив губу, женщина быстро нащелкала номер Клэр дэ Руж и выжидательно уставилась на экран телефона. К сожалению, голографический аппарат префект Леополиса купить так и не удосужилась. Пришлось довольствоваться лишь её голосом, что всегда раздражало Марию Волковски.
— Мария? Чем обязана? — без каких-либо приветствий начала разговор долгожительница, чем сразу повысила уровень раздражения коллеги.
— Наши приветствия, — сразу дал о себе знать префект Аллота. — У нас предложение к вам, госпожа дэ Руж.
— Я вас внимательно слушаю, Казимир, — ни капли не удивилась Клэр.
Мужчина изложил дело быстро и чётко, Мария лишь напряжённо кивала в ответ, забыв о том, что дэ Руж в принципе не может этого видеть.
— Вы думаете, эта стая старых маразматиков сможет помочь? — сарказм так и сочился в голосе Клэр. — Сильно в этом сомневаюсь.
— Но им же не может быть настолько все равно! — взвилась Волковски и снова заметалась по своему кабинету. — Они же долгожители!
— Мария, кроме меня и моего адъютанта, вы кого-то из них видели лично? Я абсолютно уверена, что нет. — Клэр на миг умолкла. — Я напишу письмо, но не ждите от Алькова хоть какой-то реакции.
* * *
Раздражение, вот и все, что почувствовала Клэр от разговора с Казимиром и Марией.
Свон сидел молча напротив неё и теперь сверлил взглядом трубку телефона, из которой доносились короткие гудки.
— Почему вы так сказали? — наконец поинтересовался он.
— Как «так»? — женщина подняла на него тяжёлый взгляд. Мужчина, как всегда, был спокоен и сдержан.
— Что Альков ничего не сделает.
— Потому что… у этих людей не было выбора, — ничуть не смутилась дэ Руж, — либо показательное служение, либо плановая ликвидация.
Похоже, ей все-таки удалось пошатнуть самообладание Кэйта. Мужчина нервно сглотнул, после чего, скорее всего, неосознанно коснулся рукой ошейника.
— Никогда
— Это было слишком давно, — раздраженно ответила Клэр, — как последний отголосок экологических войн, на заре Перелома… как часть программы уничтожения старого порядка. Именно тогда многие долгожители начали скрываться и заметить следы. И именно тогда некоторые вышли на первый план и заявили о своем праве служить новому человечеству.
Как просто было говорить это сейчас. Память уже не была столь яркой, а чувства столь болезненными. Но, смотря на прошлое сквозь новый порядок вещей, Клэр понимала, что тогда было принято правильное решение. Нескончаемые возможности, может, и делали отдельных индивидуумов счастливыми, но большинство так и оставалось в своей социальной яме, не в силах ничего изменить. Ни детей, ни возможностей, лишь бесконечная жизнь в одной и той же роли. Жесткий порядок вещей на фоне умирающей планеты и выродившейся расы.
— Вы, я так понимаю, были среди вторых? — голос Свона вытянул ее из мыслей на поверхность. Была ли она среди вторых?
— Нет, — голос дрогнул. Так некстати вспомнился белобрысый паренек Филл, умеющий внушить что угодно, даже толком не взглянув на человека. — Я просто была одной из тех, кто стоял рядом с первым императором.
Кэйт задумался и снова спросил. Кто бы сомневался. Казалось, у Свона вообще никогда не заканчиваются вопросы.
— Много вас было таких, долгожителей?
Подтянув к себе лист бумаги, Клэр молча принялась за письмо в Альков. По старому обычаю она указывала каждого участника, каждое имя и фамилию.
— Много, Кэйт… Было много.
За триста лет Альков значительно поредел: чей-то жизненный путь просто прекратился, а кому-то помогли его прекратить. Новые лица в Алькове не появлялись. Не было долгожителей. А с последним ушедшим упразднят и этот имперский орган, как ненужный пережиток прошлого.
— Но ведь сейчас преследования прекратились? — Кэйт все не унимался.
— Теперь другая ситуация. — Прошение ложилось на лист ровными строчками, давно не употребляемыми оборотами и словами. — Мораль современного человека сильно изменилась. Сейчас среднестатистический житель полиса в принципе не понимает, что такое убийство. Максимум, что он ощущает, — это срабатывание ошейника, и даже при этом нет понимания злого умысла. Чувства к человеку прекращаются, стоит ему умереть. А тело как оболочка представляет исключительно материальную ценность. Не более. Человек прошлого пришел бы в ужас от такого положения вещей.
— А житель нижнего города?
— Тем более житель нижнего города. Подземные жители наивнее детей, уж поверь мне, — уверенно ответила она. — Если наш злоумышленник где-то прячется, то только не там.
— Почему?
Клэр перестала писать и подняла на него взгляд.
— Потому что… — наконец ответила она. — Жители нижних городов не способны выйти на поверхность, Кэйт. Они попросту не смогут дышать.
— И все же? Ведь возможны исключения?
— В нашем мире возможно все, — тяжело вздохнула Клэр и вернулась к письму.