Психея
Шрифт:
И с другой стороны мне не нравится жить в ожидании, что когда-нибудь этот человек примет меня.
А по какой причине я вообще мучаю себя этими недо-отношениями?
Встаю на пороге комнаты, опустив руки вдоль тела. Джейн мило улыбается, разговаривая с Тайлером, который посмеивается, когда девушка пытается пошутить и разрядить атмосферу. Рид бросает игровые кости, хлопая в ладони, как ребенок, ведь выпадает загаданное ею число. Она берет фигурку и продвигает её по доске. О’Брайен садится на кровать рядом с ними, с какой-то неохотой соглашаясь присоединиться к игре. Пускай он и закатывает глаза, раздраженно ворча, но я знаю, что это лучший способ отвлечь себя от того существа, что продолжает звонить в дверной звонок, стучаться в стекла окон.
В чем причина того, что я по-прежнему здесь, по-прежнему
О’Брайен хмурит брови, но улыбается, о чем-то говоря с Пози, который забирает кости из рук Рид, чтобы бросить.
Невольно, но я улыбаюсь, наблюдая за этой картиной.
Причина?
Это все они. Они — моя семья.
***
Дилан моргает, начиная рыться в карманах, чтобы найти звонящий телефон. Он бросает кости, бегло взглянув на Ронни, которая садится напротив него, говоря, что будет играть за розового слоника. О’Брайен еле улыбается, когда девушка хихикает, довольно наклоняя голову в разные стороны, и подносит ладони, в которых держит кости, к губам, что-то им нашептывая, как ребенок, после чего бросает.
Дилан вынимает телефон, взглянув на экран. Рассчитывал, что это будет Карин, но номер неизвестный. Ещё раз смотрит на ребят, которые начинают о чем-то громко спорить, вовсе забывая о том, что Она бродит вокруг их дома. Парень подносит мобильный аппарат к уху, говоря:
— Слушаю, — берет в руки кости, протягиваемые Рид, и трясет в ладони, бросая на доску. Хмурит брови, задумчиво повторив. — Да?
— Простите! — какой-то странный детский голос раздается на том конце. Слишком тихо, поэтому парень закрывает второе ухо, чтобы лучше слышать:
— Кто это?
— Мне нужна помощь, — шепчет, тихо хныча, и О’Брайен поднимает напряженный взгляд на Ронни, которая, нехотя, смотрит в ответ.
— Кто это? — парень повторяет вопрос.
— Вы не могли бы сделать мне одолжение? — отвечает вопросом на вопрос, правда, тон голоса заметно изменился, будто трубку резко перехватила взрослая женщина.
— Что? — Дилан шепчет губами, продрогнув, когда в трубке слышится противный, булькающий голос, словно с ним говорит какой-то нетрезвый мужчина:
— Впусти меня!
========== Глава 12. ==========
Она слушает. Плач, крик, бешеный вой разрывающегося на куски сердца. Слушает с равнодушием, пьет чай из красивой кружки, иногда поглядывая на часы, пытаясь предугадать, когда этот телефонный звонок оборвется.
Её дочь в панике. У неё погиб один из младенцев, вот беда, верно? Женщина вынимает сигарету из кармана, закурив, и чмокает губами, наблюдая за пустым двором, по которому раньше носились дети.
Все мы что-то теряем.
И миссис Добрев не собирается разрушать себя своими же мыслями, угнетать без того чертовски отвратительное существование. Она лучше усложнит, отравит жизнь тем, кто по своей воле разрушил её мир, её обыденность.
Женщина незаинтересованно убирает трубку от уха, слыша эхо от плача дочери, и разворачивается, бросив взгляд в сторону небольшого столика, на котором лежит и спит младенец в пеленке. Девочка с потрясающими карими глазками. Но слабый ребенок, а слабый, значит, жертва.
Миссис Добрев берет младенца на руки, без эмоций смотрит перед собой, быстро минуя коридоры своего особняка. Поднимается на нужный этаж, входя в комнату для воспитанников, и сворачивает к двери, которую до этого не открывала. Её воспитанники называли это помещение «темной комнатой», ибо там не было ламп, там были забиты досками окна и туда сажали провинившихся в качестве наказания.
Женщина толкает дверь, и та со скрипом отворяется.
Младенец начинает плакать и выть, кашляя. Этот дикий рев разрывает уши. Он слишком слаб, долго не протянет, может лет пять-шесть, не больше. Добрев подходит к кровати, опустив на неё ребенка, и с такой же холодностью разворачивается, покидая комнату и закрывая за собой дверь.
Жертва обязана занять свое место.
Знакомые бледные стены с осыпающейся побелкой. Знакомые коридоры с заброшенными пустыми комнатами. Знакомые битые окна, за которыми ровной стеной стоит мрачный лес. Знакомый запах гари, старости, ощущение давно забытого. Здание приюта отталкивает своей серостью, ветхостью. Детский шепот здесь разносится по ветру, сочась в каждое помещение через щели дверей.
Босые ноги
Ее рот зашит.
Громко всасываю в себя пыльный воздух, разворачиваюсь, чтобы бежать, но врезаюсь всем телом в стену, увешанную рисунками с бабочками. Делаю шаг назад, панически бегая взглядом в поисках двери, но ее нет. Мычание за спиной становится громче. Разворачиваюсь, прижавшись спиной к стене, ведь девочка начинает ерзать на кровати, будто отпираясь от кого-то, и я вижу. Вижу, как возле нее растет огромная тень. Она склоняется над ребенком, который бросает взгляд то на меня, то на существо, протягивающее к ней свои костлявые руки, обтянутые синей кожей. С содроганием наблюдаю эту картину, ощущая жжение в горле. Шепот вокруг меня увеличивает громкость, так что затыкаю ладонями уши, и с ужасом понимаю — не могу шевельнуться. Девочка рыдает, закрыв лицо руками, а тень приобретает вполне осязаемую форму, резко бросившись в сторону жертвы.
И с моих губ срывается крик:
— Прочь!
Распахиваю веки, вцепившись взглядом во мрак, что царит в комнате. Быстро дышу, пытаясь сжать губы и успокоить сердцебиение. В последнее время меня преследует мысль, что в моей жизни нет места свету дня. Как ни открою глаза — передо мной ночь. К слову, я помню, что мы оставляли включенную настольную лампу, выпили успокоительного, а залечь решили в одной комнате. Тайлер, зная, что еще не добился полного доверия, спит в кресле, а поскольку оно занято, то Дилан лег с нами. Кровать Джейн довольно вместительная, так что особого неудобства это не приносит. Тем более, я лежу между ними, и мне от этого комфортнее. Стараюсь не начинать думать о приснившемся, чтобы оставить себе возможность вновь уснуть. Все, что с нами происходит, слишком выматывает.