Психиатрическая власть

Фуко Мишель

Использование письма является, на мой взгляд, обязательным условием всеохватности и непрерывности дисциплинарной власти, и мы можем проследить, как с XVII—XVIII веков в армии

66

и школах, в ремесленных училищах, в полицейской и судебной системе и т. д. тела, поступки, речи людей постепенно обволакивались тканью письма, своего рода графической плазмой, которая записывала, кодировала их, перемещала их по иерархической лестнице и в конечном итоге централизовала. Таким было, как мне кажется, новое, прямое и непрерывное отношение письма к телу.* Видимость тела и постоянство письма идут рука об руку, и их следствием, очевидно, является то, что можно назвать схематической и централизованной индивидуализацией.

Приведу вам два примера этого действия

письма в рамках дисциплины. Первый пример связан с ремесленными училищами, возникшими во Франции во второй половине XVII века и распространявшимися весь XVIII век. Что представляло собой корпоративное обучение в Средние века, в XVI, да и в XVII веках? Ученик за определенную плату поступал к мастеру, и обязанностью того, в соответствии с уплаченной суммой, было передать ученику все свои знания. Взамен ученик должен был оказывать мастеру всю помощь, о которой тот попросит. Таким образом, ежедневная служба обменивалась на ту большую службу, которой была передача знаний. Единственной формой контроля по завершении обучения был шедевр, предоставлявшийся на суд совета ремесленной гильдии то есть тех кто возглавлял ее в данном городе.

Во второй же половине XVII века возникают совершенно новые институты, в качестве примера которых я возьму организованную в 1667 году и постепенно развивавшуюся вплоть до окончательной регламентации в 1737 году Профессиональную школу рисунка и ковроткачества.9 Обучение в ней велось совсем по-другому. Все ученики подразделялись на возрастные группы, и каждой из этих групп давалась работа того или иного типа. Эта работа выполнялась учениками в присутствии преподавателей, то есть людей, которые за ними наблюдали, и затем оценивалась равно как и поведение старательность и аккуратность ученика во время ее выполнения. Оценки заносились в ведомости которые сохранялись и затем передавались по иерархи-

* В подготовительной рукописи М. Фуко уточняет: «Тела, жесты, поступки, речь постепенно охватываются тканью письма, графической плазмой, которая записывает, кодирует, схематизирует их».

67

ческой лестнице, вплоть до директора Мануфактуры гобеленов. Тот в свою очередь направлял министру двора краткий рапорт о качестве работы, способностях ученика, а также о возможности считать или не считать его мастером. Как вы видите, вокруг поступков ученика сплетается целая письменная сеть, которая сначала кодирует все его поведение согласно заранее установленной шкале оценок, затем схематизирует и в конечном итоге передает его в пункт централизации, где выносится решение о его мастерстве или негодности. Нагрузка письмом, затем кодификация, трансферт и централизация, а в целом — образование схематической и централизованной индивидуальности.

То же самое относится и к полицейской дисциплине, распространившейся в большинстве стран Европы и прежде всего во Франции во второй половине XVIII века. Во второй половине предшествующего столетия письмо использовалось в полицейской практике очень мало: правонарушение, не относящееся к юрисдикции суда, рассматривалось лейтенантом полиции или его заместителями, которые и выносили решение, после чего оно просто записывалось. Затем же, на протяжении XVIII века, нагрузка индивида письмом постепенно усиливается. Возникает практика контрольных посещений: инспектора приходят в различные исправительные дома и осматривают содержащихся там, выясняют почему человек арестован когда это произошло как он ведет себя с тех пор улучшилось ли его поведение и т. д. Система совершенствуется и во второй половине столетия начинают составлять досье в том числе на тех кто так или иначе сталкивался с полицией или в чем-либо подозревался. Прибли-зительно к 1760-м годам полицейским чиновникам вменяется в

обязанность сосТЗвЛЯТЬ нЯ. поJTO ^riревJlеVtKTX раТТОГУТМ в 71вух ^К

земплярах один из которых остается в полицейском участке и" таким обоазом позволяет наблюлать за человеком там гле он

у д сливе им , 1 _Дт ш

да как второй копия' отправляется в ПяпиГ

гпе в минигтрп" стве его регистрируют и рL ыпяют в nntruTlcnvLl ^ ruZli в ведение местных поп _Ицрй™ ирйтрнянтп» чтобы Г™яр пепрмешрнийчеГпврТмо^^^^^

ст^ях^Гнир тяГимIT!!!!!пГГ!!! _ТПгп Г-

Z 7 uZlrZl L«™Zr» T ? ^У! письмом' складываются полицейские биографии или, точнее, индивидуальности людей.

68

И в 1826 году, когда в полиции вводится применение картотек, использовавшихся ранее в библиотеках и ботанических садах, формирование этой административной и централизованной индивидуальности можно считать завершенным. ¹0

Наконец, непрерывная и постоянная видимость, обеспечиваемая письмом, имеет еще одно важное следствие: эта действительно постоянная в рамках дисциплинарной системы видимость позволяет дисциплинарной власти реагировать с необычайной скоростью. В отличие от власти-господства, вступающей в дело лишь насильственно, время от времени, путем войны, показательной казни, церемонии, власть дисциплинарная может воздействовать <на индивида> беспрерывно с самого начала, с первого его жеста, с первых его проявлений. Ей внутренне присуща склонность вмешиваться в дело в самый момент его свершения, когда виртуальное только становится реальным; дисциплинарная власть всегда стремится предупредить, вмешаться по возможности еще до того, как нечто произойдет, путем игры надзора, поощрений, наказаний и санкций досудебного характера.

И если изнанкой отношения господства, как мы говорили, была война, то изнанкой дисциплинарного отношения является, как мне кажется, наказание — минимальное и вместе с тем непрерывное карательное воздействие.

Примеры этого также могут быть найдены в области рабочей дисциплины, дисциплины мастерской. Показательно, что в контрактах с работниками, которые подписывались с очень давних пор, некоторые — еще в XV и XVI веках, нанимаемый должен был выполнить работу в определенный срок или отдать столько-то рабочих дней своему заказчику. Если работа не была завершена в срок или если часть рабочих дней не предоставлялась работнику полагалось уплатить эквивалентную невыпол-ненной работе сумму денег или же предоставить в виде штрафа еще какое-то количество труда. Иными словами карательная система опиралась на то функционировала исходя из того что

было действительно совершено

—либо как нанесение урона

либо как* пппнинность

С XVIII века, напротив, устанавливается дисциплина мастерской— дисциплина поддерживаемая и относящаяся в некотором смысле к виртуальным поступкам. Согласно уставам мастерских этого времени, поведение рабочих по отношению

69

друг к другу подлежит надзору, фиксируются опоздания и прогулы, наказывается все, что может быть отнесено к рассеянности. Так, в уставе Мануфактуры гобеленов (1680) уточняется, что даже если некто поет за работой псалмы, их нужно петь как можно тише, дабы не отвлекать работающих рядом. ¹¹Встречаются уставы, в которых говорится, что после завтрака или обеда, возвращаясь на работу, не следует рассказывать фривольные истории, так как это расхолаживает работников и им уже не удается сосредоточиться на труде. Таким образом, дисциплинарная власть воздействует непрерывно, причем обращена она не на промашку или нанесенный урон, но на некую поведенческую виртуальность. Еще до того, как поступок будет совершен, должно быть замечено нечто, позволяющее дисциплинарной власти вмешаться — вмешаться в известном смысле до совершения поступка, до тела, жеста или слова, на уровне виртуальности, предрасположенности, воли; на уровне души. Так, за дисциплинарной властью намечается абрис души — души, резко отличающейся от той, чье определение можно найти в христианских теории и практике.