Психиатрические эскизы из истории. Том 1
Шрифт:
Над головою Екатерины носились грозовые тучи. Нужно было иметь великую силу воли, чтобы держать себя спокойно и по мере возможности отклонять наносимые удары. Между тем Петр не стеснялся и открыто в пьяной попойке заявлял, что желает отделаться от Екатерины. Замечательна судьба двух сестер Воронцовых: Елизавета Воронцова стала фавориткой Петра, а Воронцова, вышедшая замуж за Дашкова, фавориткою Екатерины. Елизавета Воронцова имела сменить собою Екатерину, Воронцова-Дашкова защищала интересы последней. Еще будучи наследником, Петр сказал Воронцовой-Дашковой:
– Дитя мое, вам бы не мешало помнить, что водить хлеб-соль с честными дураками, подобными вашей сестре и мне, гораздо безопаснее,
Ставши императором, Павел открыто повел речь по этому вопросу с Воронцовой-Дашковой. Однажды Петр начал разговор с нею «тихо, отрывистыми фразами», из которых, однако, можно было понять, что дело шло о том, чтобы удалить ее, разумея Екатерину, и на ее место возвести Романовну, как обыкновенно называли Елизавету Романовну Воронцову. «Будьте к нам немножко повнимательнее, придет время, когда вы будете жалеть о том, что с таким пренебрежением обходитесь со своею сестрою; ваши интересы требуют, чтобы вы изучили мысли своей сестры и старались снискать ее покровительство».
Хорош был Петр, когда жил в Петербурге, еще лучше стал по переселении в Ораниенбаум.
По утрам – вахтпарады с непрерывными проявлениями и вспышками самого дикого и необузданного гнева, а затем шли обеды, пьяные ужины, невоздержанные речи и невозможные распоряжения. Один из близких лиц Петру, Лев Нарышкин, дает такой отзыв о нем: «C'est le regne de la folie; tout notre temps se passe a manger boire et faire de folies». Подобный же отзыв о нем дают английский министр, Екатерина и др.
При таком положении дел Екатерина должна была подумать и о себе; и о будущем государства, ибо у нее на руках был малолетний сын Павел. И она подумала… Нужно сознаться, Петр делал все от него зависящее, чтобы погубить себя и выдвинуть Екатерину. Обеими руками он подготовлял дело поднятия Екатерины и своей гибели. Сама Екатерина сознается, что самым злейшим врагом Петра III был он сам. «Человеку в здравом уме и твердой памяти невозможно даже понять то самодурное ослепление, в котором жил гол-штинский герцог, став русским императором», – пишет Екатерина.
Вокруг Екатерины собиралась группа лучшей части гвардии. Это были все люди умные, образованные, воспитанные, богатые, здоровые, озлобленные на Петра и за себя и за Екатерину и смело готовые положить голову за свою любимицу…
Это были три брата Орловых, Пассек, Бредихин, Рославлев и др. Кроме этих чисто взбалмошных и воспаленных молодых голов, на ее стороне был весь Петербург: Синод, Сенат, вельможи, войско, духовенство и народ. В беспросветной тьме царствования Петра, единственный светоч надежды теплился в Екатерине. Поэтому очень и очень неудивительно, что государственный переворот совершился бескровно.
Заговор о низвержении Петра III и возведении на престол Екатерины был готов уже к началу царствования, нужно было только провести его умно и умело. Во главе всего дела стояла сама Екатерина, все остальные были ее послушными исполнителями. С делом можно было не спешить, только сам Петр понукал его и вел дело форсированно. После своей безумной выходки на обеде, говорят, Петр приказал арестовать Екатерину, и она не была арестована благодаря заступничеству герцога Голштинского, дяди Петра. Чаша, однако, была переполнена. Он не арестовал, зато он был арестован. Из действительного залога глагола он перешел в страдательный.
С отъездом императора в Ораниенбаум Екатерина уехала в Петергоф. Доверенным лицом Екатерины в Петербурге оставалась Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова, родная сестра Елизаветы Воронцовой. Она была умна, образованна, энергична и предана Екатерине всей
Между тем Петр, живя в Ораниенбауме, продолжал издавать изумительные приказы, к которым, несомненно, должно отнести и указ Синоду от 25 июня о «равноправности всех исповеданий, отмене обрядов православной церкви, отобрании церковных имуществ в казну…» Лучше всего было заключение: «… дать волю во всяких моих местностях и что ни будет от нас вперед представлено, не препятствовать…» Дело, видимо, близилось к развязке…
И вот 27 июня вечером встречает Воронцову-Дашкову крайне взволнованный Алексей Орлов и заявляет, что один из заговорщиков, Пас-сек, арестован по делу о государственной измене. Совершишася. Немедленно братья Орловы полетели в Петергоф за Екатериной. На рассвете Екатерина была уже в Петербурге окруженная ликующей гвардией, а к полудню Синод, Сенат и весь Петербург были у ног Екатерины.
А что же Петр?
Он благодушествовал с Елизаветою Воронцовой и небольшою группкою приближенных в Ораниенбауме… Вскоре, однако, прилетели гонцы с донесением, что Екатерина во главе гвардии идет на него. Голштинское войско, очень храброе на вахтпарадах, оказалось несостоятельным. Петр с приближенными бросился в Кронштадт, но там царствовала уже Екатерина II. Пришлось возвращаться обратно и вступать в переговоры. Через несколько часов Петр дал формальное отречение от престола и поселен в Ропше. 6 июля Петр III скончался насильственной смертью.
Царствовал Петр III шесть месяцев и оставил по себе нерукотворенный памятник настолько неказистый, что лучше было бы ему согласиться на золотую статую.
Неужели все эти деяния Петра можно объяснить только одним его скудоумием? Бильбасов по поводу царствования Петра III говорит следующее:
«Объяснить это частым опьянением Петра III нельзя: он бывал пьян только по вечерам, после ужина, и то не всякий день; его невежество, само по себе, не может еще служить ни оправданием, ни даже объяснением его поступков. Их, кажется, придется всецело отнести к несчастному сочетанию личных свойств Петра III с неограниченною властью, доставшеюся ему по наследству. Тупой, упрямый, невоздержанный, он, став самодержцем, искренно был убежден, что весь мир существует единственно для удовлетворения его желаний, капризов, прихотей; он потерял способность правильно мыслить, стал действовать, как самодур, и до последней минуты был ослеплен своею властью, ей только доверял, на нее только опирался…»
Создают личность человека два главных фактора: его личные качества и внешние условия жизни, индивидуальность и обстоятельства.
О душевных качествах того или другого деятеля мы судим по его поступкам и делам. Поступки, как произвольные действия человека, обусловливаются рассудком и эмоциями. Воля есть диагональ двух сил – ума и страсти, – должно и хочу. Умственный элемент, в количественном отношении, представляет троякое проявление: уровень среднего человека, выше среднего – гений и талант и ниже среднего – отсталый, тупоумный, идиот. Градации – не математически разграниченные, а образующиеся путем сравнения со сверстниками одинакового возраста, пола и общественного положения. Каковы бы ни были умственные способности человека, но одно из важных условий нормального человека – преобладание и господство умственной жизни над чувственною и страстною стороною. Этим создается уравновешенность, устойчивость и определенность личности.