Психическая атака из будущего. За Колчака и Каппеля!
Шрифт:
— Твою мать! — сквозь зубы выругался генерал и посмотрел на свою шинель. Так и есть — точно напротив сердца, метким стрелком был покойничек, виднелась аккуратная дырочка.
Сычев похолодел, но почему он тогда не чувствует боли, и чуть ли не взвыл от страха, торопливо расстегивая крючки. Засунул руку за отворот и тут все понял. Пальцами он вытащил из кармана френча массивный серебряный портсигар — на нем была вмятина.
Генерал сложил в голове два к двум и все понял — «бульдожек» слабоват, не оружие, а пукалка для легкомысленных французов и их мадам с мадемуазель. Офицеры на него только презрительно фыркали — ствол
— Спаси и сохрани! — громко обратился генерал с молитвой и тут же грязно выругался, помянув эсеров и прочих террористов до седьмого колена. Лишь потом посмотрел на Вологодского, вокруг которого копошились люди. И у ворот была сутолока, а в глаза сразу бросилось лежащее на снегу тело в знакомом черном пальто с барашковым воротником.
Сычев непроизвольно сглотнул — комок в горле исчез. Мысль материальна — подумалось генералу, мечтал на веревку главу МВД подвесить, а его тут же того… Застрелили…
— Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! Вы невредимы?! — Перед глазами материализовался главный адъютант Лыба, с бледным лицом и трясущимися руками.
— Да цел я! — громко отозвался Сычев и протянул капитану портсигар. — Он уберег, от пули защитил!
— Ух! — облегченно выдохнул Лыба и зачастил скороговоркой, возбужденно тряся руками. — Министра внутренних дел в упор, девка какая-то. Орала: «Смерть предателю партии»! Два в голову, а третий в грудь! Наповал!
— А что с премьер-министром?! — Внутри у Сычева похолодело, смерть Вологодского была очень некстати.
— Повезло, Петру Васильевичу, в трех рубашках родился! — ликующим голосом сообщил капитан.
— Пуля касательно переносицу зацепила. Разбила, конечно, крови много. Но цел его высокопревосходительство. Даже контузии вроде бы не получил. Идите к нему, ваше превосходительство, он звал вас!
Сычев на негнущихся ногах резво подбежал к председателю правительства. Вологодский гневно сверкал глазами, прижимая к переносице окровавленный платок.
— Ваше высокопревосходительство! Петр Васильевич! Пожалуйте в машину, вам в больницу нужно!
— Отстаньте от меня, сейчас поедем! — отшил Вологодский суетящихся вокруг него свитских. И повернулся к Сычеву.
— Ефим Георгиевич! Немедленно телеграфируйте полковнику Арчегову о случившемся. Это эсеры! Опять за револьверы и бомбы взялись, террором напугать хотят!
— Эту партию нужно немедленно запретить! Убийцам не место в Сибири! Их нужно стрелять как бешеных собак! — Сычева заколотило от бешенства, он только сейчас осознал, что минуту назад он сам мог лежать на этом снегу — холодеющий и бездыханный.
— Я сам слышал, как эта суч…
Вологодский поперхнулся, закашлялся и смущенно прикрыл рот. Даже сейчас, когда он был готов выругаться, его натура взяла верх.
— Я сам слышал, как эта террористка кричала нам «предатели». Но лучше предать их революцию, которая губит Россию и Сибирь, чем собственными руками принести народ свой на алтарь кровавой междоусобицы!
Вологодский заговорил быстро, с видимым надрывом и трагичностью в голосе. Премьер-министр уже полностью пришел в себя и тут же стал выполнять свой долг, понимая, что сказанные им слова через несколько часов станут всеобщим достоянием, их будут передавать друг другу.
— Они не запугают нас! Зря стараются! Но мы дадим
Военный министр слушал Вологодского в пол-уха. Только сейчас он понял, что вчера мысль об отставке не зря пришла ему в голову. Момент для этого сейчас очень удобный. Сослаться на покушение и испросить отпуск для поправки здоровья. Заодно назначения на должность атамана родного Амурского войска попросить. Военное министерство, троянского коня и прокрустово ложе для него одновременно, нужно отдать Арчегову. Он молод и справится, за ним поддержка Вологодского и правительства. Тот будет благодарен Сычеву за столь широкий жест, а таким покровительством стоит заручиться. Да и ни одна собака не упрекнет в стяжательстве или трусости, на Амуре партизаны господствуют на большей части территории. И тут генерал неожиданно вспомнил ненавидяще-торжествующий взгляд, что кольнул его в спину несколько минут назад. И вздрогнул от понимания, что яркой вспышкой озарило его. И Ефим Георгиевич закричал:
— Хватайте Калашникова, он не должен уйти!
— Ваше превосходительство! Вам экстренная телеграмма из Иркутска! — Адъютант, бледный как мел, протянул полковнику Арчегову листок бумаги. И добавил звенящим от гнева голосом:
— Я только что говорил с Иркутском по телеграфу!
Командующий армией прочитал телеграмму, нахмурился, заиграл желваками на скулах. Затем спросил адъютанта таким страшным голосом, что граф Келлер, находившийся в салоне, непроизвольно приподнялся в кресле.
— Какие есть подробности?
— Петр Васильевич ранен в переносицу, но пуля зацепила касательно. Довольно сильное кровотечение и легкая контузия. Военному министру генералу Сычеву пуля попала в грудь, но угодила в портсигар. Большой кровоподтек и межреберная контузия. Министр внутренних дел Яковлев убит двумя выстрелами в голову, еще одна пуля попала в грудь. Все террористы схвачены, организаторы тоже. Ими оказались бывшие члены Политцентра Линдберг и Калашников. Они уже дали признательные показания. Яковлев убит по решению ЦК партии эсеров за предательство. И еще одно — генерал Сычев настоятельно просит вас принять у него военное министерство и немедленно прибыть в Иркутск. Вологодский уже одобрил это решение.
— Немедленно отправьте телеграмму Петру Васильевичу от моего имени. Армия возмущена коварным нападением на вас и военного министра. И желает вам быстрой поправки от ран. За подлое убийство министра внутренних дел Яковлева партия социалистов-революционеров должна быть немедленно запрещена. Ее члены должны дать подписку в течение 48 часов. Всех эсеров черновского толка, как союзников большевиков, ведущих подрывную работу в Сибири, объявить вне закона, семьи выслать за границу, а имущество конфисковать. Необходимо запретить любые организации и партии левого направления как деструктивные, ведущие Россию в пропасть. Армия помнит завет убитого эсерами Петра Столыпина, чью судьбу они хотели приготовить и вам. «Им нужны великие потрясения, а нам нужна Великая Россия! Не запугаете!» Поставьте мою подпись.