Психологи тоже шутят

Юревич Андрей Владиславович

Все это долгие годы влияло на интеллектуальный уровень наших студентов, который подчас был даже ниже, чем уровень преподавателей. К тому же в прежние годы существовало и такое учреждение, как рабфак, призванное поддерживать правильный классовый состав студенчества, а обилие пролетариев на студенческой скамье еще более снижало его средний интеллектуальный уровень.

Отношение к знанию как к чему-то не стоящему денег, их не приносящему и вообще нужному непонятно зачем проявлялось в стандартной структуре студенческой массы. Она, как и все сущее, могла быть упорядочена в двух измерениях — пространственном и временном. Во временном измерении студенческая масса делилась на три типа: а) посещающие все, по крайней мере обязательные, лекции и семинары, б) вообще не посещающие лекции и семинары, в) присутствующие на них от случая к случаю. Первая категория была крайне малочисленной, вторая — более представительной, большинство же студентов относилось к третьей категории. В пространственном измерении типовая студенческая аудитория тоже делилась на три типа, которые наглядно проявлялись

в том, чем студенты обычно занимались во время лекций. Первый ряд занимали круглые отличники, почти сплошь женского пола, которые записывали практически все, что говорил лектор, вне зависимости от количества и качества сказанного. Срединные ряды находились во власти тех, кто лекции в общем и целом слушал, но записывал очень избирательно — лишь то, что считал достойным внимания. На последних же рядах оседали те, кто не слушал и не записывал, занимаясь посторонними занятиями — от светских бесед до азартных игр. Причем студенты, принадлежавшие к последнему типу, особо комфортно чувствовали себя в аудиториях старого образца, которые как, например, находящиеся на биофаке МГУ, сконструированы так, что студенты могут предаваться любым занятиям, вплоть до распития спиртных напитков, оставаясь вне зоны видимости лектора.

Автор не случайно говорит обо всем этом в прошедшем времени. Хотя нечто подобное описанной структуре студенческой аудитории можно различить и сейчас, время внесло в нее, точнее, в соотношение между ее составными частями, весьма значительные коррективы. Оно, как всегда и везде, действовало не прямо, а через своих посредников, в роли которых в данном случае выступили, во-первых, внедрение платного образования, во-вторых, дефицит учебников. Платные студенты, заплатив за место на студенческой скамье, естественно, не могут оставить его пустующим, ходят на все лекции и записывают все, что там говорится, в силу известного психологического закона: товар, за который уплачено, не выбросишь. Это отношение к знанию, точнее, к тому, что можно получить от преподавателей, как к товару постепенно стало передаваться от платного меньшинства к бесплатному большинству, которое тоже потянулось на лекции и обзавелось тетрадями. Одновременно появилась значительная часть студентов, которая сообразила, что экономнее записывать лекции, чем тратиться на учебники, а также еще одна часть, которая свои конспекты стала сдавать в аренду за деньги. Так или иначе в восприятии нашего студенчества знание начинает ассоциироваться с деньгами, в результате чего категория посещающих и записывающих лекции постепенно вытесняет остальные. Если так пойдет и дальше, то вечно отсутствующий студент (ВОС) на радость преподавателям превратится в реликтовое явление, а наша бумажная промышленность, уже и сейчас находящаяся на подъеме, переживет настоящий бум из-за растущего спроса на тетради. Ей только не следует выпускать тетради с вынимающимися страницами, как это сейчас делается, поскольку студенты норовят использовать их как универсальную тетрадь по всем предметам, покупая вместо нескольких тетрадей одну.

Вообще студент требует правильного и продуманного подхода, основой которого вследствие родовой склонности студенчества к разгильдяйству служит строгая дисциплина. Тут надо заметить, что студенты во всех странах мира — это наименее благонадежный и наиболее буйный слой населения, склонный к бунтарству и другим формам неконтролируемого поведения. Чего стоили одни только студенческие волнения во Франции в конце шестидесятых! Да и наше российское студенчество имеет в этом плане богатые традиции. Когда в дореволюционной России отмечался Татьянин день, вся полиция стояла на ушах, а добропорядочные граждане предпочитали не выходить из дома.

Буйные нравы студенчества, естественно, известны администрации любого вуза, и она всегда предпринимает меры по их укрощению. Некоторые из этих мер носят творческий характер, воплощая индивидуальный гений того или иного администратора, а некоторые представляют собой достаточно стандартные приемы. Наиболее простой из последних — загрузить студента учебой настолько, чтобы у него не оставалось времени и сил на бузу. Эта мера с успехом применяется, например, в медицинских и языковых вузах, где без усердного просиживания штанов над учебниками, причем не только во время сессии, но и в течение всего семестра, экзамен не сдашь, а наверстать упущенное практически невозможно. Она хороша своей простотой, но, к сожалению, не всюду применима. Неприменима она, например, на психологических факультетах, где большинство предметов относится ко второй и третьей категориям (требующим частичных или не требующим вообще каких-либо знаний), а, значит, можно успешно сдавать экзамены, почти ничего не зная. Неприменима она и в других вузах, где преподаются столь же сомнительные науки, никогда нельзя твердо сказать, что является твердым знанием, а что — досужими измышлениями, и, соответственно, что именно должен знать студент.

Поэтому загрузка занятиями (33) непременно должна дополняться другими мерами, в первую очередь сугубо дисциплинарными (ДМ). Студент должен ощутить, что вуз это, если и не храм науки, то, по крайней мере, место, где надо вести себя пристойно. Для этой цели как нельзя лучше годятся наказания за всевозможные дисциплинарные нарушения, наиболее классической разновидностью которых является курение в недозволенных местах. Психологи умеренно старой закалки, получившие свои дипломы в застойные годы, хорошо помнят и по-своему уважают одного бывшего заместителя декана по учебной части, который лишал студентов стипендии за этот мелкий проступок. В студенческой среде тогда в ходу был анекдот: «Вопрос:

как зовут собаку Каданникова?» (видоизмененная фамилия этого замдекана). Ответ: «Владислав Сергеевич» (видоизмененные имя и отчество этого замдекана).

Широко использовались материальные наказания и за другие отклонения от единственно правильной линии поведения (которая в те годы была известна), например, за несданные в срок зачеты по военному делу. Сдать же этот зачет в срок, учитывая большие различия в менталитете студенчества и военных, а также отношение последних к студентам, было практически невозможно. Но все же главной формой воспитательной обработки студенчества, практиковавшейся в прежние годы, были непрофильные работы (HP) — строительные отряды, военные лагеря и картошка, которые выковывали несгибаемый характер советского студента, отсутствующий у студента нынешнего. Краеугольными камнями этого воспитательного процесса служили, во-первых, отсутствие грани между умственным и физическим трудом (и, соответственно, отсутствие уважения к обоим, особенно к первому), во-вторых, убежденность в том, что люди ни в коем случае не должны заниматься своим делом, в-третьих, стремление советской интеллигенции неустанно помогать нашему сельскому хозяйству. НР нелегко давались студентам, особенно маменькиным сынкам, но по прошествии некоторого времени не без удовольствия вспоминались ими. Самое же главное — студенты действительно приобретали важные в нашей стране навыки, на картошке, например, привыкая пить не меньше, чем колхозники, а в стройотрядах приучаясь работать по-советски, воздвигая сооружения, быстрое разрушение которых внесло свой вклад в общее разрушение той системы.

7. Средство Тома Сойера

Все перечисленные воспитательные меры органично дополнялись системой промывания мозгов (ПМ) в виде таких учебных предметов, как история Партии и научный коммунизм, которые, естественно, не несли никакой познавательной нагрузки, но выполняли важнейшую воспитательную функцию. И вполне закономерно, что именно отличники по этим предметам, первыми вступавшие в Партию и возглавлявшие комсомольские строительные отряды, оказались и в первых рядах тех, кто, вдохновленный марксистскими идеями всеобщей коллективизации, впоследствии рванул в частный бизнес, или, преисполненный советского патриотизма, эмигрировал за рубеж.

В общем и целом система обуздания студенчества, основанная на сочетании 33, ДМ, HP и ПМ, была вполне эффективной и действительно позволяла переводить отрицательную энергию этой социальной группы в нейтральное русло бесполезной, но и безвредной деятельности. И сейчас можно только горько сожалеть о разрушении этой системы, оказавшейся тем самым ребенком, который был выплеснут вместе с водой. В результате администраторы учебных учреждений оказались один на один с необузданным монстром, из кожи вылезая ради того, чтобы найти новые, отвечающие духу времени, средства его усмирения. И, надо отдать им должное, они с честью выходят из положения, в основном прибегая к такому проверенному в разные времена воспитательному приему, который можно назвать средством Тома Сойера. Его суть помнит каждый, кто читал в детстве бессмертное произведение Марка Твена: если заставить человека заплатить за совершенно ненужное ему занятие, он будет предаваться этому занятию с прилежностью и неподдельным энтузиазмом. Тех же, кто книг в детстве не читал, просветим, что Том Сойер предлагал своим приятелям красить забор вместо него и к тому же заплатить за это.

Сообразительный читатель уже догадался, что именно данный принцип лежит в основе платного обучения, давая при этом блестящие результаты. Если студент заплатил за свою учебу, разгильдяйствовать для него то же самое, что выбросить свои деньги на ветер, что в стране, где поклоняются только одному божеству — деньгам, не делается. Эта система имеет необъятные перспективы и, говоря психологическим языком, обширную зону ближайшего развития. Если заставить студентов заплатить не только за сам процесс обучения, но и за двери в туалете, они не будут писать на этих дверях, если — за столы, не будут пачкать и столов, если — за полы в аудиториях, не будут мусорить, а если еще и вынудить их заплатить за свои легкие, то они не будут курить. Творчески мыслящим администраторам, безусловно, стоит двигаться в этом направлении, и можно предположить, что они найдут, чем заменить краеугольные камни прежней системы обуздания студенчества. Во всяком случае принцип «Плати за все», являющийся наиболее современным вариантом принципа Тома Сойера, уже на первых этапах своего применения продемонстрировал, что обладает лучшими сторонами принципов 33, ДМ, HP и ПМ, при этом еще и не разделяя их недостатков.

Да и вообще все бесплатное вызывает подозрительное отношение '.Ив самом деле, если нам предлагают что-нибудь даром, мы, будучи трезво мыслящими людьми, знающими, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке, не сомневаемся в том, что предложенное бесплатно действительно ничего не стоит. Поэтому, как показывают психологические эксперименты, да и реальная жизнь, люди часто предпочитают купить один и тот же товар за более высокую цену, чем за более низкую, да и вообще все хорошо оплаченное ценят выше, чем доставшееся бесплатно. По той же самой причине они за свой труд хотят получать больше, — им хочется, чтобы его выше ценили. А кто оценит то, что сделано, как открытия наших отечественных ученых, бесплатно? Вывод очевиден: если мы хотим, чтобы наши студенты хорошо учились, а не бездельничали, и чтобы наше образование высоко ценилось — как в нашей собственной стране, так и за рубежом, его надо сделать платным, причем не просто платным (проезд в трамвае тоже платный), а дорогостоящим. И это, видимо, не за горами.