Психология сознания. Вопросы методологии, теории и прикладных исследований

Акопов Гарник

Говоря о системе научных знаний, мы имеем в виду иерархическую взаимосвязь следующих основных научных конструкций:

• специальный язык (понятия и категории), позволяющий сократить время и уменьшить усилия по приему, переработке и передаче научной информации;

• методы получения и оформления новой информации;

• научное описание эмпирической фактологии;

• выявление (открытие) и подтверждение (доказательство) закономерностей и законов, устанавливающих определенные отношения и связи между отдельными фактами, их группами и системами;

• определение научных подходов, построение концепций и теорий, позволяющих вскрывать механизмы действия закономерностей и законов, обнаруживать новые факты, прогнозировать динамические явления и т.д.;

• конструирование научно обоснованных технологий (различные психопрактики), позволяющих вызывать

целенаправленные изменения в объектах воздействия (Карицкий, 2002).

В связи с последним пунктом мы находим существенное отличие в системах научных знаний о живых и неживых объектах. Первые, в особенности наделенные психикой живые объекты, обладая изначальной активностью (предпосылки субъектности и субъективности), оказываются неимоверно сложными в изучении, описании, систематизации и т.д. ввиду колоссального многообразия возможных форм, видов, уровней активности, а на определенных этапах жизни и ее изучения начинают оказывать определенное сопротивление исследовательским усилиям со стороны «постороннего» лица, «чужого» субъекта. В этих случаях обнаруживается феномен нетождественности (несоподчиненности) проявлений сознания субъекта исследовательской программы в отношении активного существа, принимающего или отвергающего (неявно) подобную активность, включающую, как известно, помимо операциональных и действенных компонентов, также деятельностные, обусловленные релевантной мотивацией (ценностями). В этом плане можно говорить о возможности феномена сознающего, но не осознающего (рефлексирующего) субъекта, и в этом случае (т.е. в случае принятия и субъектного включения в ситуацию) во всей полноте встают вопросы зависимости активного существа от так или иначе воздействующего на него субъекта и доверия к нему, и ответственности осознающего субъекта. В конечном счете нерешенность данной проблемы инициирует вопрос общего доверия к психологическому знанию, о зависимости последователей (адептов) от научного авторитета и об ответственности ученого за корректность исследовательских процедур на каждом из приведенных выше этапов научного конструирования.

В связи с иерархичностью системы выстраивания научного знания особое значение приобретает работа над категориальным аппаратом. В отечественной психологии этой важной работе уделяли внимание такие авторы, как Б.Г. Ананьев, С.Л. Рубинштейн, А.В. Брушлинский, К.К. Платонов, Б.Ф. Ломов, А.Н. Леонтьев, А.В. Петровский, В.П. Зинченко, Ю.М. Забродин и др. В разные годы объем и содержание основных категорий менялись. Некоторые категории уходят на второй план (отражение, ассоциация и т.д.), другие оказываются более востребованными (личность, деятельность, общение). На наш взгляд, в актуальном психологическом поле вся современная психологическая проблематика сконцентрировалась на двух категориях, наиболее тесно взаимосвязанных со всеми другими. Это категории субъекта и сознания. Целый ряд изысканий, проведенных в институте психологии РАН в последние годы (К.А. Абульханова, А.В. Брушлинский, М.И. Воловикова, А.Л. Журавлев, В.В. Знаков, Е.А. Сергиенко и др.), определил новое содержание этих категорий и богатство их возможных применений как в теоретических, так и в прикладных, практических исследованиях.

Анализ различных подходов к определению и структурации сознания может быть соотнесен с той или иной методологической установкой (междисциплинарная, унитарная, системная) и обнаруживает связь различных структурных схем сознания с двухфакторной моделью бесконечно развивающегося сознания: 1) фактор взаимосвязи и контакта индивида и окружающей среды, личности и общества, индивидуальности в реальных и потенциальных образованиях Я; 2) фактор инстаурации – творчества, созидания, выбора, свободы и ответственности в системе взаимодействий – контактов. Двухфакторный подход (контакты, их интенсивность и широта, коммуникация и смысловое общение; произвольность, уровень субъектной активности, устойчивость и многообразие избираемых объектов, форм и т.д.) позволяет наметить контуры целостной системы развития сознания.

1.1 Проблема сознания в российской психологии

Категория сознания, переживающая свое возрождение после пионерских работ В.Ф. Петренко по психосемантике сознания, не только определила новые точки роста отечественной психологии (В.М. Аллахвердов, В.П. Зинченко, О.В. Гордеева, Е.В. Субботский, Ю.М. Швалб, Н.Б. Шкопоров, Е.В. Улыбина и др.), но и позволила сформировать новую область научных исследований в США и Западной Европе (The Science of Consciousness).

Идеологической основой расширения интереса к проблеме

сознания, несомненно, послужило также постсоветское «обновление» взгляда на методологию отечественной психологии, ее основные постулаты и принципы. Показательно, в частности, высказывание В.П. Зинченко в отношении незыблемого ранее принципа единства сознания и деятельности: во взаимодействии сознания и деятельности, единство – лишь момент, так как «сознание имеет большее число степеней свободы, чем деятельность, благодаря чему оно по отношению к ней может выполнять оценочные, рефлексивные, инициирующие или тормозящие функции». Это можно назвать принципом «асимметрии сознания и деятельности» (Зинченко, 2003).

Можно также согласиться с В.И. Молчановым, что вполне допустимая конструкция «сознание сознания деятельности» может и не быть «встроена в деятельность», если «в деятельности реализуется определенный тип сознания, определенное понимание сознания». Автор анализирует две концепции соотношения сознания и деятельности (встроенности сознания в деятельность и обусловленность сознания деятельностью), оставляя без внимания возможность инстаурации (конструирования, созидания, обогащения, самореализации, в частности эстетизации и т.д.) сознанием деятельности (Молчанов, 2007).

Сознание неотрывно от субъекта и не может существовать вне субъекта, в то же время формы проявлений сознания субъекта и субъекта осознания не тождественны. Факторами развития и проявления сознания в настоящей работе определены контакт (коммуникация, общение) и свобода (произвольность, творчество, созидание). Двухфакторная структура сознания обобщает и объясняет существующие описания функций, структуры, форм, видов и другие проявления сознания. Понятие психологической зависимости, в частности, можно определить как потерю (вынужденную утрату) тех или иных свобод ради сохранения хоть какого-то контакта (минимальной формы обратной связи) с другими людьми или с самим собой; в противоположность зависимости «доверие» можно определить как добровольное, а не вынужденное ограничение своих свобод в пользу сохранения и расширения контактов, их превращения в смысловую коммуникацию, а не просто обмен информацией; «ответственность» также связана с самоограничением свобод, но не столько в связи с необходимостью решения собственных проблем, как в случаях зависимости и доверия, сколько с направленностью субъекта на позитивное взаимодействие с другими людьми.

К унитарным концепциям сознания в противовес комплексному (междисциплинарному) подходу (Н.П. Антонов, В.П. Велихов, В.П. Зинченко, В.А. Лекторский, А.М. Иваницкий, П.Я. Гальперин, А.Р. Лурия, А.Г. Спиркин, Н.И. Чуприкова и др.) можно отнести подходы В.Ф. Петренко (психосемантика сознания), В.М. Аллахвердова (теоретические и эмпирические исследования сознания), М.М. Бахтина (критика положения о единстве сознания, полифонический подход к проблеме), В.И. Слободчикова и Е.И. Исаева (психологическая антропология сознания), В.А. Лефевра (рефлексивные структуры сознания), Ю.М. Швалба (целеполагающее сознание), Н.Б. Шкопорова (ноэтическая психология сознания) и др. Характерно, что даже такой выдающийся и последовательный представитель междисциплинарного исследования психики и сознания, как Е.Д. Хомская, отмечает плюсы «феноменологического уровня» изучения сознания (Хомская, 1999).

Комплексный подход при желании можно развести с системным подходом (В.А. Барабанщиков, Б.С. Братусь, А.С. Горбатенко, Б.Ф. Ломов и др.), а также дополнить идеей синергетизма. Однако все это пока мало приближает решение проблемы. Весьма любопытен в этом плане вывод, к которому приходят авторы оригинального экспериментального исследования мозговых механизмов, сопутствующих проявлениям сознания: «Никакие сенсорные характеристики образа не меняются от того, осознается он или не осознается» (Измайлов, Шехтер, Зимичев, 2001).

Определения сознания в отечественной психологии строятся через категории отражения (Б.В. Зейгарник, К.К. Платонов и др.), рефлексии (Е.А. Климов и др.), самосознания (В.В. Столин, И.И. Чеснокова и др.); посредством перечисления определенных признаков сознания (Ю.М. Орлов, Н.И. Чуприкова и др.) и интеграции психических новообразований (Л.И. Божович). Во множестве определений сознания отчасти отражено многообразие функций сознания: познание, отношение, целеполагание, регуляция и т.д. в сложной взаимосвязи субъекта (личности, Я) и окружающего предметно-социального мира. В существующих определениях сознания не всегда осуществляется соотнесение, разведение или конструирование новых дефиниций сознания, соответствующих логике комплексного (междисциплинарного) либо унитарного подходов.