Психонавигация. Путешествия во времени
Шрифт:
Скоро склад окутало облако кирпичной пыли. Кирпичи были тяжелыми и шероховатыми. Эти люди работали с рассвета. Утром они достали кирпичи из печей и погрузили их. Они позавтракали хлебом, картофелем и фруктами, сидя на кирпичах в кузове старого грузовика, спускающегося по извилистой дороге. И вот они доброжелательно болтают, перенося тяжелый груз, все время смеются, шутят, нарочно подталкивают друг друга.
Этот народ веками подвергался эксплуатации. За свой труд эти люди получают очень мало. Обычно денег, которые зарабатывает кирпичник-кечуа, едва хватает, чтобы выжить, в то время как посредники, архитекторы
Наблюдая за этими людьми, я был поражен. Было и другое чувство. Быть может, зависть? Нет смысла отрицать, что я, никогда не знавший нищеты или голода, завидовал их способности наслаждаться общением, своей работой, грубой пищей и всем, что их окружает. Я узнал, что индейцы Анд часто разговаривают с природой. Не было ничего необычного в мужчине или женщине, которые шепчут слова приветствия птице, цветку или облаку. Все это было частью их жизни и источником радости.
Я подумал о том, что только что сказал дон Хосе. Его слова о сущности природы приобретали новый смысл. Возможно, эти люди знают что-то, о чем забыли мои предки? Я чувствовал, что меня влечет нечто, еще не до конца понятное. Здесь, на складе, оно уже не так меня пугало, как в Эль-Милагро.
Слова дона Хосе о том, что я тоже мог бы своими глазами взглянуть на психонавигацию, очень меня взволновали. Мог ли я научиться у кечуа тому, чего не смогла дать моя культура?
Семья Чуки закончила работу меньше чем за два часа. Дон Хосе попросил обоих братьев расписаться в ведомости. Мы попрощались рукопожатием. Когда они уже забирались на машину, начался ливень, и я предложил всем войти в офис.
— О нет, — сказала одна из женщин на ломаном испанском, — мы любим дождь!
Она открыла рот, подняла голову и сложила руки чашечкой под подбородком. Я оглянулся и увидел, что многие делают то же самое. Две девочки танцевали.
Мальчики набросили брезент на перекладины по краям кузова. Остальные залезли под брезент. Когда грузовик выезжал из ворот на улицу Сукре, они махали нам и что-то весело кричали. Даже после того, как грузовик скрылся за глинобитной стеной, мы все еще слышали их пение.
Дождь закончился уже после полудня, как раз к тому времени, когда в Куэнке начинается сиеста.
Город в буквальном смысле закрывается примерно на два часа, чтобы люди могли отдохнуть вместе со своей семьей. Так как дон Хосе за два часа не мог успеть в Сининкэй и обратно, он обычно не закрывал склад. Во время сиесты сделки со строительными компаниями не заключались, разве что в офисе мог появиться одинокий клиент и купить маленькую партию кирпичей, а затем унести ее на спине или увезти в деревянной тележке.
— Торговли пока не будет, — сказал дон Хосе, похлопав меня по плечу. — Только не после такого дождя. Посмотри, как в небесах сияет Инти! Никто не придет сейчас. Давай пойдем к реке и поговорим о психонавигации.
Он повесил огромный замок на ворота склада, и мы направились к Томебамбе. У реки теснились облитые солнечным светом дома в колониальном стиле. Они сгрудились у каменных утесов, поднимающихся из бурлящей воды. Мы были в полумиле от них, но даже отсюда можно было рассмотреть
— О том, что ты называешь «психонавигацией», существует множество легенд, — сказал дон Хосе. — Одна из них связана с Тупа Инкой, царем, который правил до Уйна Капака, отца Атауальпы. Этот царь узнал, что на побережье высадились странные люди, приплывшие на лодках, похожих на пауков. Тупа Инка прибыл со своей армией и жрецами на берег моря, недалеко от города, который сегодня называется Салинас. Никто из них не видел прежде ничего подобного. Более сотни людей расположились на деревьях над пляжем. Их кожа была абсолютно черной. Пришельцы говорили на непонятном языке.
Через несколько дней одному из жрецов Инки удалось наладить с ними общение при помощи знаков. Он узнал, что эти люди приплыли издалека. Они провели в пути много дней после того, как сбились с курса во время жестокого шторма. На море появились волны, поднимающиеся до самых небес. Многие лодки отошли небесным богам и исчезли навсегда. На следующее утро после шторма выжившие пробирались сквозь туман навстречу восходящему солнцу. То, что они увидели, повергло их в ужас. Над горизонтом, закрывая солнце, возвышалась армия великанов. Люди были так напуганы, что не могли ничего сделать. Они поняли, что обречены. Они не могли вернуться домой, так как не было ни еды, ни пресной воды, и, кроме того, они не имели никакого представления о том, где находятся. Они дрейфовали в море, потеряв всякую надежду на спасение.
Вскоре взошло солнце. Позднее, когда после полудня солнце оказалось у них за спинами, пришельцы поняли свою ошибку. Не было никаких великанов. Просто эти люди никогда прежде не видели гор, подобных Андам, гор, которые простирались бы по всей линии горизонта и закрывали утреннее солнце. Как только они поняли, что такое перед ними, они причалили к берегу.
Дон Хосе поднялся с каменной скамьи. Один из играющих мальчиков пропустил мяч, который запрыгал по мраморным ступеням. Дон Хосе умело отправил его обратно, а затем вернулся на место.
— Тупа Инка был поражен смелостью и мореплавательским искусством этих черных людей, которые проделали такой долгий путь. Знаками жрецы дали понять, что Инка является царем мира и что покажет им путь домой, если они пообещают принести дары и назвать свой остров в его честь. Те, разумеется, согласились.
Тупа Инка приказал верховному жрецу отправиться в психонавигацию в страну темнокожих пришельцев. Была проведена роскошная церемония с музыкой и танцами. В конце воины встали в большой круг. В середине в землю был воткнут золотой посох, символизирующий тот, который Инти дал Манко Капаку и Маме Окльо. Пока воины топали ногами и пели, жрец, одетый только в перья птицы, плясал вокруг посоха. Пение продолжалось много часов подряд. Жрец все плясал и плясал. Сначала он пел, затем его пение перешло в крик. Его руки превратились в крылья. Внезапно он исчез. Его не было много дней. Наконец он вернулся и предстал перед людьми в своем человеческом обличье. Он не говорил ни с кем, пока не встретился с Тупа Инкой.