Псоглавцы
Шрифт:
— Если её одеть и откосметить по-нормальному, она и будет на двадцать выглядеть, — ревниво поправил Кирилл.
Валерий требовательно постучал курицей по обёрточной фольге, расстеленной на столешнице:
— Кирилл, давай к делу. Девушек потом обсудите.
— Короче… — Кирилл решился сказать всё начистоту, а чего ему врать, в чём он виноват? — К ней ломился пьяный парень, который нам деревню показывал и у тебя, Гугер, очки украл. Я ему в спину саданул.
— Из пистолета? — не поверил Валерий.
— Ну
Гугер изумлённо задрал брови и принялся шумно всасывать новую порцию лапши. Валерий отложил свою курицу, вытащил из пачки салфетку и тщательно промокнул губы, будто готовил их для речи.
— Слушай, Кирилл, в первый же день — пальба, конфликт?
— Выхода не было, — мрачно сказал Кирилл, не глядя на Валерия.
— Может, ты вестернов насмотрелся? — вкрадчиво предположил Валерий. — Так я поясню, если тебе угодно, что оружием проблемы не решаются, а только создаются.
Кириллу не было угодно, чтобы Валерий ему что бы то ни было пояснял. За себя он и сам знал, как надо поступать.
— Слушай, Валер, ты чего меня учишь? — Кирилл уже не сдерживал раздражения. — Ходи по деревне сам и со всеми договаривайся! Легко тут с курицей в зубах рассуждать!
— Давай не будем переходить на личности, — вежливо попросил Валерий. В этой вежливости была скорбь по утраченному уважению.
— Не будем, — согласился Кирилл и перевёл дух. Хорошо, что удалось не разораться.
— Кир, Кир, — заволновался Гугер, — а чего этот парень? Ну, как он? В обморок упал, или что там случается от травматики?
— Да ничего не случается. Полежал, поохал, встал и ушёл.
— Ты герой, значит, — завистливо сказал Гугер. — Девушку защитил. Презервативы-то взял с собой?
— Иди ты…
Но Валерий, как всякий зануда, уклонение от спора посчитал поражением противника, которое надо усугублять.
— Как я понимаю, Кирилл, — менторским тоном продолжил он, — у тебя в этой деревне уже какие-то чувства обозначились?
— Валера, ты меня достаёшь, — предупредил Кирилл.
— Кирилл, извини, но это ты всех достаёшь.
— Чем? — сквозь зубы спросил Кирилл.
— Тем, что в первый же день завёл роман и устроил конфликт. Ты поневоле и нас с Гугером втягиваешь в эти разборки.
В тоне Валерия зазвучал пафос человека, которого предали.
Н-да, Лурия говорил, что их подбирали в группу вовсе не по личной совместимости. Похоже, у Кирилла с Валерием обнаружилась взаимная идиосинкразия. Чем, интересно знать, он, Кирилл, неприятен Валерию? Филфак МГУ, менеджер в книжном магазине, типа как интеллектуал… Где толерантность?
— Я не втягиваю вас в свои разборки, — отчеканил Кирилл.
— Гугер, а ты что скажешь?
Гугер задумчиво перемешивал в плошке кружева лапши.
— Ну, втягиваешь, конечно, Кир, — с сожалением признал он. — Кто
Кирилл понял, что Гугер ему не союзник. Валерий — зануда, а Гугер… Гугеру лишь бы его не трогали. У него своя поляна. Видимо, Валерий тоже понял, что Гугер не полезет в спор. Тогда в этом споре победит зануда — то есть он, Валерий. А если ясно, что он победит в итоге, то можно и сразу вести себя как победитель.
— Я думаю, всем нам надо определиться по поводу отношений с местными, — Валерий заговорил как идеолог и руководитель. — Хотя определяться, в общем, очень просто. Мы — отдельно, они — отдельно. Мы в их дела не вмешиваемся, и они к нам не полезут. Все согласны?
— Я согласен, тема нормальная, — сразу кивнул Гугер и с облегчением принялся за лапшу.
— Я тоже согласен… — с трудом сказал Кирилл и задумался. Что толку соглашаться или спорить. Всё равно всё будет не по плану. — Но так не получится. Ну не могу я смотреть на эти вещи! Скотство же!
Валерий тяжело и печально вздохнул:
— И что ты предлагаешь, Кирилл? Перевоспитывать?
Кирилл смотрел в угол класса. Дурацкий вопрос, не имеющий ответа. Что он предлагает? Ничего не предлагает. Просто не хочет этого терпеть. Почему он вообще должен что-то предлагать, а если не предлагает, то и молчи в тряпочку? Он здесь вообще на пять дней…
— Ну, не перевоспитывать… — замямлил Кирилл, ненавидя себя. — Хоть что-то сделать…
Наивность Кирилла казалась самоочевидной, и Валерий даже в размерах увеличился.
— Кирилл, ты идеалист. Ну посмотри вокруг, на эту деревню, на этих людей. Пытаться что-то изменить — сочетать неприятное с бесполезным. Давай не будем устраивать эти «хождения в народ».
— Наше дело — сторона? — мрачно спросил Кирилл.
— Увы, да. Это не самая красивая позиция, согласен, но мы сюда приехали сделать своё дело, а не перестраивать жизнь к лучшему. Видишь ли, каждый должен заниматься своим делом.
— Мы — деньги зарабатывать, они — бухать и насиловать.
— Не утрируй.
— А я не утрирую.
— Кирилл, понимаешь, даже если тебе эта позиция не нравится, это наша с Гугером позиция. Ты обязан её учитывать. Почему интересы той девушки для тебя важны, а интересы товарищей — нет?
Кирилл угрюмо молчал, подавленный правотой Валерия.
— Мне по фиг, — сказал Гугер. — Не я эти правила придумал. Но по правилам — ты за нас, они — за себя. Соблюдай правила, иначе игры не будет. Переходить нельзя.
— По большому счёту, Кирилл, если не соблюдать правила, ничего не добьёшься, — Валерий уже разглагольствовал. — Один раз ты восстановил справедливость, пусть даже для нас это безопасно, но в стратегическом смысле только ухудшил ситуацию.