ПСС. Том 24. Произведения, 1880-1884
Шрифт:
Неужели вы полагаете, что исцелить целого человека дело меньшее, чем обрезать у новорожденного плоть крайнюю его?
Чтобы понять это сравнение господом обрезания и совершенного им чуда исцеления, надобно помнить, что в том и в другом есть физическое действие и духовное воздействие. При обрезании физическое действие есть отсечение крайней плоти; духовное воздействие — вступление обрезываемого в общество избранных Богом. В исцелении физическое действие есть полное восстановление здоровья телесного; духовное воздействие есть освящение всего человека (иди и не греши, V, 14). В обоих отношениях исцеление выше обрезания, и действие господа сим вполне оправдывается.
Таким образом,
По силе этого начала закон о субботе нарушается, как скоро в субботу нужно исполнить дело важнейшее, хотя бы в законе и не было прямо выражено позволение делать это. Нужно вам обрезать в субботу, вы и обрезаете и не считаете себя нарушителями закона; я сделал в субботу дело более важное, чем обрезание, за что же вы меня считаете нарушителем закона о субботе и потому гоните и хотите убить?
Сделанное господом замечание об обрезании, что оно не от Моисея, а от отцов, еще более усиливает мысль его. Закон о субботе столь важен, что вошел в десятословие (4–я заповедь), закон же об обрезании не составляет части десятословия; он передан от отцов, т. е. патриархов, и Моисей упоминает о нем только один раз в немногих словах.
Таким образом, в практике иудеев закон важнейший, вошедший в десятословие, нарушается для соблюдения закона, не вошедшего в десятословие. За что же обвинять меня в нарушении закона о субботе, если я в субботу сделал дело важнейшее, чем обрезание, если из-за сего последнего нарушающие субботу не считают себя нарушителями закона?
———
Рейс (Нов. Зав., ч. VI, стр. 201):
Вот в нескольких словах смысл рассуждения, содержащегося в последних строках разбираемого нами текста. «Исцеление расслабленного, совершенное в субботу, привело вас в такое негодование, что вы хотели убить меня. Но есть немало такого, что важнее субботы (Мр. II, 27). Так, обрезание, установленное задолго до Моисея, выполняется постоянно в восьмой день рождения ребенка, без всякого исключения для субботы. А что такое обрезание сравнительно с исцелением человека, у которого разбиты все его члены? Что такое обряд сравнительно с делом милосердия? Что такое плоть сравнительно с духом?» Рассуждение это менее понятно для народа, чем сохраненное синоптиками (Мф. XII, 2; Лк. XIV, 5), но оно более отвечает обстоятельствам, так как Иисусу надо было сослаться на закон для оправдания своего поступка.
Однако в самом изложении есть некоторая неясность, и разные чтения расходятся в нем. Обычное чтение, которому мы следовали здесь, начинает ст. 22 со слов: сего ради, тогда как новые чтения относят эти слова к предшествующему стиху: вы дивитесь сего ради. Эта последняя расстановка кажется более простой, но она идет вразрез с обычаем писателя, который всегда ставит эти слова в начале предложений, а не в конце.
Здесь слова эти должны внушать мысль, что Моисей намеренно сохранил древний обряд обрезания как таковый, нимало не подчиняя его субботе, с целью показать превосходство первого. Иисус, желая поставить совершенное им исцеление на одну линию с обрезанием, как нечто более важное, чем суббота, обозначает эту цель, ставя наречие, о котором идет речь, в главе своего рассуждения. При иной расстановке ст. 22 оказывается оторванным от всего остального, и цепь рассуждений разрывается.
———
Не говоря уже о филологической невозможности такого перевода, что же выходит из этого перевода и толкований? Иисус начал речь с того, что он учит не от себя, а от Бога, — и кто исполняет волю Бога, тот узнает, правда или нет то, что он говорит.
Невольно возникает вопрос, зачем говорить так некстати, нескладно и такое ни к чему не нужное и еще совсем нарушающее ход мысли и спускающееся от высоких истин к какой-то пошлой полемике.
При настоящем же переводе всего этого нет, и стихи эти прямо продолжают ту же мысль и связаны с дальнейшей речью. Иисус говорит, что не Моисей дал вам закон, но Бог, и вы не исполняете закона, за что же вы хотите убить меня? Они говорят: за то, что ты бесишься. Он говорит: я сделал богослужение единым, я дал вам закон единый, не противоречивый, и это вам чудно кажется. А это вам не чудно, что Моисей дал вам закон затем, чтобы быть в завете с Богом, и одно из главных условии завета с Богом, это соблюдение субботы, а вы обрезываете в субботу, чтобы соблюдать закон Моисея? Так что же вам чудно, что я человека исправил, сделал вполне свободным в субботу? Рассуждайте не по букве, а но духу. И он продолжает речь: не спрашивайте, кто я, а кто пославший меня и т. д.
Ин. VII, 24. Не судите по наружности, но судите судом праведным. 1
Не судите по внешности, а судите по истине.
ПРИМЕЧАНИЕ
1) Слова эти прямо связываются с стихом 19–м о том, что не Моисей научил вас закону и никто не исполняет закона. Тот, кто будет судить не по внешности, а по сущности дела, тот поймет это.
Ин. VII, 25. Тут некоторые из иерусалимлян говорили: Не тот ли это, которого ищут убить?
И вот сказали некоторые из иерусалимских жителей: разве это тот, которого хотят убить?
26. Вот он говорит явно, и ничего не говорят ему: не удостоверились ли начальники, что он подлинно Христос?
Вот он явно говорит, и ничего ему не отвечают. Уж и начальники не признали ли, что он самый помазанник?
27. Но мы знаем его, откуда он; Христос же, когда придет, никто не будет знать, откуда он.
Только то, что мы его знаем. А когда придет помазанник, никто не будет знать, откуда он.
28. Тогда Иисус возгласил в храме, уча и говоря: и знаете меня и знаете, откуда я; и я пришел не сам от себя, но истинен пославший меня, которого вы не знаете.
И уча в храме, Иисус громко сказал: знаете меня и знаете, откуда я пришел! Но ведь я не сам собой пришел, но истинен тот, который послал меня, того вы не знаете.
29. Я знаю его, потому что я от него, и он послал меня.