Псы, стерегущие мир
Шрифт:
Алтын от нетерпения дрожит, с ненавистью смотрит на высокие стены, защищенные глубоким рвом и крутым валом.
На воинов перед стенами он глядит мельком, как на незначительную помеху. Полководцы находятся по бокам Повелителя. Лицо Али-Шера опаляется азартом, в глазах лютый блеск. Сомчей сидит на коне с кислой миной.
– Повелитель, они успели подготовиться, – говорит он вяло. – Как будем преодолевать заслон?
Али-Шер бросает презрительный взгляд на полководца, которого заботят
Алтын бросает на побратима обеспокоенный взгляд: странное творится с ним в последнее время. Сзади покашливает Шергай, трогая поводья. Спокойная лошадка подходит к коню вождя.
– Повелитель, вряд ли нужно, как ты хочешь, – наскоком. Стоит ли пускать в бой войска, не оставив охранения для стана?
Алтын внешне спокоен, лишь в глазах мелькают опасные сполохи. Кони, обеспокоенно фыркнув, хлещут по крупам метелками хвостов.
– Ты разучился колдовать, Шергай? – интересуется Алтын с холодком.
Старика невольно пробирает дрожь: проклятье, вождю уже не обязательно кричать, даже от его спокойного тона становится дурно. Когда он откроется войску? Зачем ему, с такой силой, игрушечные войны с захватом городов?
– Нет, Повелитель, – говорит маг поспешно, согнувшись в поклоне. – Но здешний колдунчик неплохо подготовился, даже дивно, что успел за такое краткое время с начала вторжения.
Али-Шер кривится, в глазах полководца написано презрение к супротивнику.
– Да они, трусы, вечно настороже, каждой тени боятся! Но как бы ни готовились к защите, наши сабли попьют их крови.
Алтын морщится, и полководец затыкается, немо раскрывая рот и распахнув глаза до треска век. Шергай улавливает всплеск силы, густой, невероятно могучей, в животе противно гудит шмелиный рой.
«Потихоньку прорывается, человеческое вытесняя», – думает смятенно.
– Продолжай, Шергай, – просит вождь мягко. – Что предлагаешь?
Полководцы переглядываются с недовольными гримасами: с какой стати маг будет указывать воинам? Шергай мнется, прикрывает глаза. Алтын терпеливо ждет выхода из транса.
– Повелитель, – говорит маг поспешно, – город неуязвим… пока. Можно штурмовать, орошая гиблые земли алой кровью сынов степи, но позволь разобраться в хитросплетении здешней волшбы, а там и войско ударит, грудь в грудь, по-честному. Сверху хорошо видны тропы, которые легко перекрыть и лишить их возможной подмоги или отступления. Возьмем город в осаду, а земли разорим: здесь богатые угодья, даже у простых копателей земли есть серебряные вещи, а про меха, железные изделия и говорить нечего.
Сомчей хмурится, веко досадливо дергается: не очень честно сражаться конными против пешего – у лесных людей конницы мало. Али-Шер хищно щерится, рукоять скрипит в мозолистой ладони.
Алтын пронзительно смотрит на город, его глаза темнеют. Рука невольно дергается к чехольчику
– Ты предлагаешь ждать, – подытоживает спокойно. Шергай кивает, и вождь заканчивает с неожиданной яростью: – Нет, я слишком долго ждал, терпение на исходе. Не забывай, Шергай, что войско поведу я.
Ярость в голосе Повелителя режет слух. Сердца полководцев и мага испуганно мечутся, как птицы в клетке, по чьим прутьям хулиган стучит палкой. Неприятное чувство уходит, оставив осадок. Военачальники переглядываются со страхом. Али-Шер, потупясь, спрашивает робко:
– Повелитель, такое впечатление, что ты затеял поход ради этого городишки. Нет-нет, я не оспариваю воли сильнейшего, но не будет ли лучше сказать воинам о цели похода, ведь многие начинают недоумевать?
Алтын отвечает жестко, глаза его блестят нестерпимым огнем. Шергай принюхивается к запаху паленой травы и, обомлев, видит, что там, где падает тень Повелителя, дымит выжженная земля!
– Воинам нечего впадать в растерянность и уныние! Разве они недовольны добычей, разве каждую ночь их не услаждают рабыни? Пусть умолкнут, скоро в бой. Трубите сбор.
Слова, напоенные могучей силой, бьют незримым молотом. Лошади ржут испуганно, головы людей раскалываются от боли.
Алтын хлопает коня по шее, и животное застывает, лишь бегающие глаза выдают боязнь.
– Шергай, смотри глазами Борхана, будешь сообщать о подвижках войск.
Сомчей возражает недоуменно:
– Но Повелитель, почтенный Шергай всегда находился за войском. Брать его с собой опасно, а посылать вестовых хлопотно и недейственно.
Алтын пришпиливает полководца взглядом, хмурое лицо освещается улыбкой превосходства.
– Пусть это тебя не заботит, доблестный Сомчей.
Али-Шер сопит: доблестный – это он, а Сомчей весь поход вялый, как вареная ящерица.
Алтын тычет пятками в конские бока, и конь срывается с места, унося Повелителя к войску, скачущему без цели по полю. Прямая спина Алтына прикрыта простой рубахой. Солнце отражается от бритой головы холодными бликами.
Али-Шер меряет мага насмешливым взглядом и с гиканьем скачет вслед вождю. Сомчей пускает коня мелкой рысью.
Шергай, закрыв глаза, видит с высоты птичьего полета, как бесчисленные мураши на конях перестали скакать взад-вперед, вливаются в стройные ряды, застывая искусными статуями.
Полководцы следуют за Повелителем, затем теряются в рядах подначальных отрядов. К Сомчею подскакивают сотники и докладывают о готовности неукротимых воинов. Полководец растолковывает им отведенные для частей маневры.
Так же объясняется и Али-Шер, разве что с горящими глазами и плотоядным потиранием рук: будет пожива воронам, вон в близком лесу ветви почернели от каркунов. Слетелись на незримый запах битвы полакомиться сладким глазным соком и человечьими мозгами.