Псы войны. Гексалогия
Шрифт:
Майор опять разлил коньяк по рюмкам и произнёс:
– За тех кто в море!
Все вывпили.
– А что было дальше?
– спросил Джин.
– А дальше?
– Галицкий посмотрел куда-то в окно. Было видно, что ему больно вспоминать этот этап его жизни.
– Больше наше судно от пирса не отходило. Экипажу никто не платил зарплаты. Топлива не было. Харч подходил к концу. Минрыбхоз, на балансе которого числился китобой, заплатило экипажу только за переход, а дальше посчитало, что судно не его и платить они не надо. МИД, естественно, был не при чём. Посол даже слышать не хотел о какой-то плате экипажу,- тут рассказчик нарочно нахмурил брови и иронично посмотрел на Сергея.
– У них на Смоленке нет никаких экипажей, и они в своем бюджете даже не имеют подобной статьи расходов.
– Ну, а ты что делал?
– спросил Голон.
– А что я? Просил отправить его домой. Попробовал обратиться к местным,
– И как?
– Посол, наконец, вник в тему, попросил местного президента принять судно на баланс и отпустить наш экипаж. А ему отвечают, что у Боганы нет ни одного моряка. Вот когда у них появятся обученные люди, они примут наше судно. До этого они намеревались направить своих людей на морскую учебу в Англию, но потом что-то разладилось. И когда те закончат обучение, они примут это судно. Я был в трансе. Яже лётчик, мне летать надо, а не заниматься бункеровкой судна!
– Галицкий тяжело вздохнул и продолжил свой рассказ.
– Вскоре на моём китобое кончилось топливо и продовольствие. Мои запросы и предложения в Москву ежедневно, но ничего не менялось. Минрыбхоз и так понес убытки на ремонте судна. Министерство иностранных дел было вообще в стороне. Для Совета Министров это был слишком незначительный вопрос, чтобы о нем думать.
– А что местные?
– Они тянули резину, ну а посольство со своими скудным бюджетом могло только кормит моих ребят. Хорошо ещё, что здесь жарко. Наконец-то после четырехмесячных переговоров боганцы согласились принять судно. Как мне потом сказали этому сильно посодействовал давний приятель Коренева какой-то грек. Говорят, что он в местном правительстве большая шишка...
– Бэзил Мангкакис, - подсказал Джин.
– Во-во. Точно он. И тут я столкнулся с другими проблемами. У Боганы не было ни морского флага, ни эмблемы, которую наносят на трубу, ни названия судна, ни морской униформы, ни морского устава и многого другого.
– И как ты решил эту проблему, - заинтересованно спросил Акимцев.
– Пришлось все это выдумывать. Я без устали лазил по справочникам посольства, опрашивал моряков, потом предлагал различные варианты их министру обороны, а он только кочевряжился. Наконец-то кое-как утряс некоторые вопросы. Форму купили английскую. Из портовых служащих Габерона выбрали пятнадцать человек и надели на них форму. Те кто повыше стали офицерами, кто пониже - матросами. Судну дали немного топлива и перегнали к пассажирскому причалу. Я разработал сценарий и согласовал его с нашим послом. На приеме судна должен был присутствовать сам Охага. Прилегающую территорию оградили контейнерами, оставив узкий проезд для автомобилей. В день передачи экипаж с самого утра стал готовиться к церемонии. К назначенному времени приехал наш посол и президент. С ними на борт пожаловали и внушительные свиты. Наша и их псевдокоманда выстроились по разные стороны трапа. Смотрелись красиво, - Галицкий подошёл к письменному столу и достал оттуда вырезку из газеты.
– Вот!
Газета переходила из рук в руки. На фотографии президент и посол сидели на стульях. Остальные стояли.
– Вот он я, - ткнул Галицкий пальцем в молодого улыбающегося офицера в форме лётчика. Краска газеты стёрлась на сгибе и его было трудно узнать.
– А дальше всё шло по протоколу. Посол произнес речь. В ней говорилось о том, что в честь нерушимой и крепкой богано-советской дружбы Союз дарит этот бесценный подарок безвозмездно. Естественно, с ответным словом выступил Охага. Он, естественно, от всего сердца поблагодарил Советское правительство и весь наш народ за такой подарок. Впрочем всё это там написано!
Галицкий вздохнул, взял газетную вырезку и аккуратно положил её на место. Вдруг он улыбнулся и разлил остатки коньяка по рюмкам: - На этом фарс закончилась и началась комедия. За спиной президента всё время торчал толстенный негритос в генеральских погонах и весь увешанный аксельбантами. Он, как мне сказали, был чем-то вроде телохранителя при президенте. После окончания речи оратору поднесли на подносе бутылку шампанского и три бокала. Этот мордоворот в погонах сам открыл бутылку, налил немного шампанского в один из бокалов, а потом понюхал и отпил из него. Выждав несколько секунд, он разлил вино в другие два бокала и подал своему президенту и нашему послу. Как только они чокнулись, местный оркестр громыхнул во все литавры наш гимн. Все взяли под козырек. Согласно сценарию наш государственный флаг стал медленно спускаться, а боганский подниматься на флагштоке. Также медленно стали спускаться наша эмблема с трубы и название нашего судна
– Должно быть было очень забавное зрелище!
– не выдержал Сергей, представив эту картинку.
– Да, очень забавное, - подтвердил рассказчик.
– Мужчины и женщины прыгали с пирса прямо на палубу и, представляете, даже никто не сорвался. Я пытался найти каких-нибудь охранников, чтобы сдержать эту толпу, но все было бесполезно: охранники сигали вместе с ними. Тогда я рванул на мостик и крикнул капитану прямо в ухо, чтобы он немедленно отчаливал. Наши быстро сбросили швартовы, все четыре двигателя дали полный ход и судно быстро отошло от причала. Капитан скомандовал: "Лево на борт". Перегруженный китобоец под действием силы инерции стал крениться на правый борт. Президент так и сидел в кресле на верхнем мостике, судорожно вцепившись в планшир, но его приближенные скатились к правому борту. Судно кренилось все больше и больше, и у меня вдруг замерло сердце: не хватало еще утопить всё правительство Боганы. Старпом сорвался с капитанского мостика и бросился вниз. По пути он орал благим матом, сгоняя многочисленных гостей на нижнюю палубу. Страшный вид старпома, очумело размахивавшего руками, так их испугал, что они, не понимая ничего по-русски, мигом выполнили его команду. Наш посол тоже ничего не понял и поэтому сохранял олимпийское спокойствие. В общем, кроме меня и членов нашего экипажа никто особо не обратил внимания на аварийную ситуацию. Наоборот, им даже было весело. Они полагали, что это запланированный аттракцион. Беспечно смеясь, они хватались кто за что попало, и как обезьяны висели на накрененным на 50 градусов судне. Капитан стоял на своём мостике бледный, вцепившись в телеграф. Он мне потом сказал, что угол диаграммы заката у китобойца триста девяносто третьей серии равен приблизительно 60 градусам. Он никак не мог предположить, что скопление сотен человек на верхних палубах судна, у которого практически полностью отсутствовал балласт, приведет к такому крену. Уменьшать ход наш корабль тоже не мог. В этом случае увеличился бы диаметр циркуляции, и тогда китобой бы с полного хода вылетел бы на косу, отделяющую лагуну от моря.
– Да, там действительно очень мелко, - вдруг произнёс Джин. Галицкий допил свой коньяк и внимательно посмотрел на юношу. Затем рассказчик встал и открыл кухонный шкафчик, из которого достал початую бутылку виски. Он помахал ею:
– Будете?
Голон стал отнекиваться, но Акимцев поддержал лётчика:
– А я выпью, - к этому времени он ополовинил банку ветчины и доел почти все галеты. Лётчик выложил на стол ещё пачку галет и достал сливочное масло в маленьких пластиковых коробочках.
– Может кто хочет кофе?
– Не откажусь, - произнёс Сергей.
Залив воду в чайник, Галицкий продолжал:
– По мере выхода на фарвартер, капитан стал отводить руль: крен стал постепенно уменьшаться. Успокоившись, я пригласил гостей к столу. По местным меркам он был роскошен: на его подготовку наше посольство щедро раскошелилось. Оказывается, у посольства были средства, выделенные на представительские нужды. Экипажу на питание давали жалкие гроши, а вот для толпы троглодитов истратили разу миллион местных франков.
– Так оно и есть, - решил защитить честь мундира Голон.
– У всех посольств есть строгая инструкция куда можно тратить деньги из представительского фонда, а куда нельзя. Иначе могут быть большие неприятности.
– Значит денег не тронь, а моряков морить голодом можно!
– вспыхнул Галицкий и хлопнул виски. Сразу успокоившись после этого, он продолжил:
– Так вот, стал я рассаживать гостей. Кают-компании на китобойце нет, поэтому нашего посла с президентом поместили в капитанской каюте. На китобойце она очень маленькая. Там можно разместить четырех, а набилось дюжина. Одни сидели друг на друге, другие толкались в дверях. Я стал выталкивать лишних в каюту гарпунера, расположенную напротив, но никто не соглашался. Все эти ребята были министрами или госсекретарями. Они все были твёрдо уверены, что должны находиться исключительно подле президента. Кое-как мне удалось уговорить нескольких министров перейти в каюту гарпунёра, которая располагалась напротив. Пока я рассаживал этот бомонд, нижнюю палубу захватили остальные гости. Их набилось так много, что негде было яблоку упасть, не то, чтобы присесть.