Псы войны. Гексалогия

Пауллер Олег Евгеньевич

– Пора, - произнёс Шеннон и нажал спуск ракетницы, наставив его строго вверх.
– Большой жёлтый взмыл небо, ярко осветив окрестности. Он ослепил и ошарашил столпившихся у входа налётчиков. В этот момент с одной стороны плетня застрочили автоматы обеих "коммандос". Толпа, быстро редея, отхлынула к другой стороны загородки. Уцелевшие "пантеры" перескакивали через него и бежали вдоль по улице, приближаясь к сторожке. Шеннон видел их тени в свете затухающей ракеты, вышел из сторожки и выпустил ещё одну. Она взлетела, рассыпавшись зелёным светом, и осветила проход между домами. Налётчики в панике остановились и стали оглядываться, не понимая, что произошло. Шеннон направил свой "гевер" вих сторону и стал стрелять по ним, будто в тире. Оставшиеся метнулись

в противоположную сторону, но здесь их ждал Бомоко. Он плохо освоил новое оружие и большинство его пуль легли с недолётом. Его палец лежал на спусковом крючке ППШ до тех пор, пока он не расстрелял весь диск. И всё-таки кое-кого он задел. Шеннон подбежал к разведчику, когда тот уже снимал с плеча автомат и тянулся за пангой, чтобы добить уцелевших. К нему присоединились оба коммандос, вышедшие из-за загородки. Они в руках держали ручные фонари.

– Там кто-то живой остался?
– спросил Шеннон на всякий случай.

– Нет! Никого!
– прозвучал дружный ответ.

– Тогда вперёд, - наёмник показал направление, куда скрылись беглецы. Выставив автоматы, "коммандос" сорвались в ту сторону. Не успели они пробежать и пары шагов, как ухнул взрыв, затем другой. Это сработали ловушки. В свете карманного фонаря, наёмник увидел широкую белозубую улыбку Бомоко, что-то отрезавшего у убитого. Вдруг со двора раздался дикий крик. Выставив фонарь, Шеннон вбежал во двор с автоматом наперевес и увидел Азата, словно мясник орудующего отомкнутым штыком. Увидев командира, он показал на бесформенные куски мяса:

– Он хотел прикинуться мёртвым, сайя. Не вышло. Это - его!
– и протянул командиру отрезанный пенис. От отвращения Шеннона едва не вывернуло наизнанку. Глухая злость посетила его, когда он сообразил, что отрезает у трупов Бомоко. Одна сторона сознания твердила ему "Это надо прекратить!", в то время как другая: "Это их обычаи! Против них не попрёшь!" Преодолев отвращение, Шеннон пошёл дальше осматривать место бойни. Он переступал через тела, руки, ноги, головы, бывшие за несколько минут до этого живыми людьми и не испытывал никаких угрызений совести. Они пришли его убить, и он убил их. И это было очень хорошо, что в их руках были только панги и камни, а не автоматы, пистолеты и гранаты! Зато это у него было в избытке. Не лезьте туда, куда Вас не просят!

В эту же ночь в Кларенсе казнили четырёх "заговорщиков". Их убили тайно без помпы по приговору Высшего Суда Справедливости. Одним из свидетелей на процессе была белая женщина, монахиня Беатрис, которую майор Спати Буасса отдал ликом горцам в обмен на свободный проход через горы. Во время допросов подсудимые не отрицали, что связаны с Буассой и другими эмигрантами, осевшими в Габероне. Поощряемые комиссаром и надеявшиеся на смягчение приговора обвиняемые легко сознались в подготовке убийства Морисона - преступлении, которые не совершали. В нормальном уголовном процессе это обвинение с них легко бы сняли: ведь не нашли ни орудия убийства, ни самого исполнителя. Обвиняемые без эмоций выслушали приговор, поскольку им было обещано помилование. Уже вечером во вторник их покаянные письма лежали в отдельной папке на столе председателя Совета Национального Спасения. Утром её обнаружил на своём столе доктор Окойе. Он раскрыл её, пробежал глазами содержимое и ни минуты не раздумывая, бросил прошения в мусорную корзину.

– Кати, - сказал он, пригубив кофе.
– Сообщите Хорасу, что помилования тайным врагам революции не будет . Приговор привести в исполнение немедленно. Подготовьте соответствующие бумаги, я сразу их подпишу...

– Да, доктор.

Даже, когда поздно вечером двадцать шестого августа офицер и пять автоматчиков их вывели к берегу океана, осуждённые не верили, что их ждёт смерть. Они это поняли только после, того как лейтенант Ракка скомандовал автоматчикам огонь. Тела несчастных упали на прибрежный песок. К каждому из них подходил сержант Борда и аккуратно прицелившись выстрелил в затылок. Потом тела погрузили в грузовик и отвезли в городской морг, чтобы их могли оттуда взять близкие. Получая тела,

они давали обещание не проводить публичных похорон. Наутро на площади Виктории, в порту и других общественных местах был вывешен последний декрет Совета Национального Спасения. Он объявлял Союз социалистов Зангаро подрывной террористической организации и запрещал её деятельность с двадцать второго августа. В полдень во Дворце состоялась пресс-конференция, на которой были обнародованы результаты выборов. Председатель избирательной комиссии Лоримар сообщил, что на выборах одержали победу четыре партии: Объединение винду - на двадцати шести участках, Союз народов - на двадцати, клерикалы на -- девяти, а демократы -- на четырёх.

Журналисты стали задавать вопросы по ходу выборов, их особенно интересовали запрет Союза социалистов и судьба заговорщиков.

– Господа, - ответил Лоримар, - мы всем представили равные права для участия в выборах, но "юэсзеты" не прекращали подрывную деятельность и готовили вторжение. Об этом свидетельствует не только бедная Беатрис. Прямо сейчас там, за Хрустальными Горами, - бывший адвокат патетически махнул рукой в сторону, где он полагал находится восток, - наши героические жандармы ведут неравные бои с коммунистическими интервентами. Они даже захватили трофеи. Их можно увидеть здесь во дворе:

– Сломанный "пэпэша" и десяток ржавых "маузеров"?
– скептически хмыкнул Алекс., так чтобы его услышали - Разве это доказательство вмешательства красных! Не смешите меня!

– У нас есть и другие доказательства вторжения красных!
– подал голос, сидящий рядом комиссар.
– Трупы нескольких убитых партизан доставлены на перевал Укака. Вы можете проехать и осмотреть их.

– Небось нашли десяток заплутавших дезертиров и постреляли. Вот и всё, - не унимался Алекс.

– Господин Александр Рикос, прошу Вас не мешать вести пресс-конференцию. Если так будете продолжать, то мне придётся удалить Вас из зала, - строго произнёс Лоримар.
– Господа, прошу задавать вопросы по существу.

Пресс-конференция длилась ещё четверть часа, после чего корреспонденты разошлись по своим номера, на ходу строча статьи в свои газеты. Часть из них прислушалась к здоровому скепсису Алекса, но другие приняли всё, что сказал комиссар за чистую монету и воткнули в свои сообщения по паре строк о красной угрозе.

Читая утреннюю прессу, полковник Роджерс довольно улыбался. Наконец-то внимание свободного мира будет привлечено к этому захолустью. Теперь формирование добровольческого корпуса в землях Дого может быть представлено, как борьба с коммунизмом. Он немедленно составил докладную записку и, приложив к ней вырезки из нескольких консервативных газет, отправил с курьером к Мэнсону. Его нынешний босс оценил рвение своего подчинённого и поощрил его, выслав чек на тысячу фунтов. Вечером полковнику позвонила миссис Кук и поинтересовалась планами полковника на воскресенье. Выяснив, что он планирует провести время у себя в Эхеме, она передала ему приглашение посетить поместье сэра Джеймса.

– Староват я для того, чтобы ехать за сто с лишним миль, - попробовал отшутиться старый разведчик.

– О, не волнуйтесь, полковник, сэр Джеймс пришлёт за Вами и миссис Роджерс шофёра.

Вернувшись вечером домой, Роджерс шутливо сказал жене, встретившей его в фойе:

– Доставай из сейфа свои бриллианты, старушка, в воскресенье мы приглашены на ланч к знатной особе!

Она всплеснула руками:

– Арчи, неужели мы едем к Одгсонам?

– Маргарет, с чего ты взяла?

– Насколько я помню, генерал-майор Уильям Одгсон единственный из твоих однополчан получил титул рыцаря-баннерета. Остальные всего лишь кавалеры Британской Империи или ещё похуже.

– Ты обо мне?
– ухмыльнулся полковник.

– Я не то хотела сказать, - смутилась жена.
– Ты у меня самый, самый ... бесценный.

– То есть, ты хотела сказать недооцененный...

– Арчи, хватит ёрничать. Значит нас пригласил не Уильям?

– Нет, старушка, не угадала. Нас пригласил в своё поместье сэр Джеймс Мэнсон.