Птица Карлсон

Березин Владимир Сергеевич

Я не стал признаваться пацанам, что заблудился, а как ни в чём не бывало вступил в разговор, чтобы быть ближе к своему народу. Народ внимал мне, да и сам делился печалями.

Всего подростков оказалось трое: Толян, Костян и Вован. Заговорили о работе (двое подростков работали на фабрике у чечена Мурада, Вован же промышлял по мелочи), затем разговор перешёл на вампиров, угнавших старый грузовик аварийной службы.

– Это ещё что, - молвил Костян и рассказал про Гаврилу - слободского плотника, что женился на француженке, которая его научила таким кунштюкам, что после развода

он так и не смог обрести счастье и повесился на осине.

– С нами крестная сила!
– шепнул Толян.

– Да то - ничего ещё страшного, - отвечал Вован.
– Вот Ермил-почтальон у Мурада-барина как-то украл барана. Такого ужаса, что случился с Ермилом после, я и вовсе не припомню. Вышло страшнее, чем история про старого графа, что приходил на родительскую субботу.

Старого графа и вправду видели здесь - он шёл босой, похожий на старика с плаката «Помоги голодающим Поволжья!», и проповедовал крестьянам не бросать общинно-колхозную землю, искал разрыв-траву да жаловался, что могила давит, хоть и нет на ней креста.

Мальчики вспомнили о предсказаниях - проходившие мимо цыгане, что торговали дурными травами, нагадали им всем что-то гадкое. С того времени Вован боялся воды, а Костян с Толяном - тюремных содомитов.

Но пиво сморило подростков, а усталость - меня.

Очнувшись, я почувствовал, как какая-то свежая струя пробежала по моему лицу. Но это лишь зачиналось утро, забелелось на востоке. Деревенские спали как убитые вокруг тлеющего костра; один лишь Вован приподнялся до половины и пристально поглядел на меня, но я показал ему кулак и спокойно отправился восвояси.

Мне не терпелось записать это всё в свой мескалиновый дневник, да и убитые птицы в моём ягдташе начинали подванивать.

Минул год, а я вспоминаю этот костёр так, будто это было вчера.

Мальчики за это время подросли, вот только Вован… Нет, он не утонул, а расшибся насмерть в угнанном для глупого веселья экипаже. Жаль его, хороший был парень!

5 сентября

Визит человека в фуражке с кокардою.

Когда я вернулся, сторож предупредил меня, что какой-то человек «в фуражке с кокардою» ищет со мной встречи и несколько раз уже заходил ко мне во флигель.

И верно, это оказался графоман. Молодой талантливый автор, как он сам отрекомендовался, принёс мне рукопись своего романа. Я посмотрел на пришельца волком. Но что делать? Он принялся читать.

Это была драма из рыцарской жизни, с волшебниками и драконами. Главную героиню звали, впрочем, Лариса Ивановна. Её возлюбил мрачный байронический красавец с большими усами и преследовал повсюду.

Я давно пользовался в столичных кругах известностью покровителя молодых талантов. Я знал в них толк и понимал, как с ними обращаться, - поэтому уснул на пятой минуте и проснулся

лишь к финалу.

Вечерело. Со своей волчихою голодной выходил на дорогу волк, и я надеялся, что они пожрут моего гостя, когда он двинется в обратный путь.

Пришелец не обращал ни на что внимания. Наконец он поведал мне о том, что Лариса Ивановна собирается венчаться с неким безумным Князем. Герой страдает и ревнует, кто он - простой рыцарь, пусть и наследник огромного состояния, против благородного, хоть и безумного Князя? Но свадьбе всё равно не бывать - он находит Ларису Ивановну, пронзённую копьём.

«Лора! Лора!
– кричал Ролан, весь измазавшись в крови.
– («Как я люблю это рыцарское имя!» - вставил ремарку читчик.)

Герой вынес бездыханную деву на руках из волшебного леса и ступил в волшебное озеро. И вот его воды сомкнулись над их головами. Конец.

– Недурно, - заметил я.
– Прямо-таки с натуры писано.

Гость мой вздрогнул.

– Я сразу понял, что с натуры. Так выпукло выписаны характеры, так они ярки и жизненны. Да-с.

– Вовсе нет, - защищался автор.

– Да полно вам, - наседал я.
– К тому же решительно понятно, что случилось с Ларисой Ивановной. Это вовсе не загадка, как вы изволите думать.

– Так кто же убил Ларису Ивановну?
– он отшатнулся.

– Вы и убили-с!

Я приблизился и заглянул ему в глаза. Страх заметался в них, как обыватели на пожаре. И вот он согласно кивнул головой.

– Ну а что мне было делать? Тем более, что она так ужасно храпела… А не хотите ли поглядеть на Князя?

В коляске сидела согбенная фигура в поношенной шляпе и с полинявшим воротником. Подбородок его опирался на огромный заржавленный меч. Трудно было узнать в нём участника драмы, о которой я только что прочитал.

Гость мой надел фуражку и вышел, а я опрокинул рюмку водки; а потом, подумав, ещё две - одну за другой.

6 сентября.

Авдотья-ключница и её собеседники.

Сегодня за обедом разговорился с Авдотьей-ключницей, а, вернее сказать, был допущен к беседе. Острая на язык баба играла с гостями, как кошка с мышью. Мне всегда казалось, что она заправляет всем в имении. Барин её боялся, а дворня жалась к стенам, когда она выходила во двор.

Мы сели за стол. Мужчинам подали водку, а Авдотья резво опрокинула рюмку клюквенной настойки.

«Началось», - подумал я. И действительно - началось, заговорили об искусстве. Присутствующие внимательно слушали, ибо знали, что хоть барин и выписывает «Вестник Европы», но читает его именно что Авдотья.

Заговорили о гражданских свободах и об известном ограничении оных. Затем коснулись искусства. Живопись, ваяние и зодчество сменяли друг друга. Обсудили и известный роман Тургенева.