Птица на привязи

Виталь Фани

Эксперт открывает глаза и смотрит на меня несколько раздраженно.

– Дело в том, что я вижу сущностей – а не их физическую оболочку.

У меня брови подскочили от удивления: вот уж не ожидала, что моих маму и папу назовут «физическим оболочками»! Он что, работал технологом на карамельной фабрике? Или прогнозировал в погодном бюро атмосферные осадки?

– Поэтому сложно указать точное географическое местоположение…

– Ну… они хотя бы живы?

Эксперт зачем-то переворачивает песочные часы, хотя песок еще не успел пересыпаться до конца – словно мое время закончилось. Затем он берет со стола роскошный

веер с Девой Марией на нем. За три года я, конечно, уже могла и привыкнуть, но, по-моему, даже в жуткую жару мужик, обмахивающийся веером, выглядит нелепо.

– Дело в том, что сущности всегда живы, – пространно продолжает он, собираясь с мыслями. – Можно сказать, что это… души!

Ёвровалюта! Стоило ли тратить кучу денег, чтобы услышать это?! Я смотрю на дверь и думаю, как бы мне лучше уйти, чтобы это не выглядело слишком невежливо.

– Дело в том, что эти две сущности – очень близкие вам, но это… не ваши родители…

Эксперт берет веер в другую руку, перевернув его, и я вижу, что на другой стороне веера уже не Дева Мария, а Боб Марли. Я всё-таки решаю остаться и дослушать. Ну сегодня и денек – богат на неадекват!

– В это трудно поверить, – эксперт явно замечает мой полный недоверия взгляд. – Но это… вы сами. – Он делает паузу, чтобы насладиться произведенным на меня впечатлением. – Понимаете, у вас две душевные сущности. Это случай уникальный за всю мою практику. Но так же, как и в физическом мире встречаются сиамские близнецы, есть они и на тонком плане. Тело одно, а души две… Если вы хотите, я могу объяснить подробней. Осознание подобной двойственности поможет вам найти себя… Суть в том…

От всей этой эзотерики у меня в голове вдруг образовался какой-то странный ветер. Наверное, этим ветром меня и сдуло из этой палаты сумасшествия. Я взялась за ручку двери.

– …Суть в том, – продолжила я его фразу, – что всё, что мне сейчас нужно найти, – это своих родителей!

Я открыла дверь. Эксперт улыбнулся улыбкой Воланда. И на прощание бросил странное:

– Не всё…

* * *

Этот Город не отпускал меня и не давал мне новых зацепок. Взяв меня в окружение, Город М. теперь решил взять меня еще и «на испуг». Больше всего на свете я боюсь быть неадекватной. А проще говоря, съехать с катушек.

Думаю, даже тут, сидя на своем окне и перебирая фотографии, я что-то могу сделать, чтобы собрать свой душевный раздрай в кучку. Только что? Дедушка бы сказал: «Надо сражаться!» И я уверена, не стал бы уточнять, с кем. С Воландом, с Воландемортом или с двойственностью, о которой меня сегодня известил эксперт. А вдруг он не сумасшедший? Я человек тёмный, до седьмого класса путала судопроизводство с кораблестроением. Поэтому могу ошибаться, но мне кажется, что сумасшедшие – самые цельные люди. Они не станут окружать себя и Буддой, и Христом одновременно, а выберут что-то одно, на чем они помешаны.

Двойственность… Всю жизнь меня преследовало это понятие. Если разобраться, то уж если у меня что-то есть, то этого всегда как минимум два! Друзья всегда шутят: «Ты б хоть поделилась с кем – два имени, две родины…».

Я решила опять пойти в свой внутренний кинотеатр и порыться в старых пыльных бобинах с отснятыми кусками моей жизни.

Стою перед зеркалом. Позади меня тоже зеркало. Вижу бесконечное

множество взаимоотражений. Я, еще я, и еще я…

Вхожу в тёмную-тёмную комнату, где пахнет жестью коробок с пленкой. Слышу потрескивание старого кинопроектора.

На огромном экране появляется мой дневник, который я забываю вести. Я вижу свои руки, они пишут в дневнике.

Левая рука пишет почерком, напоминающим арабскую вязь: «Два имени, две родины, две пары родителей. Успела получить два образования и подпортить жизнь двум молодым людям. Вторые отношения я уже давно переросла, но никак не могу отпустить…».

На самом деле я бы не сказала «два», но и не одно – это точно. Неоднозначность. Ни левша и ни правша…

Правая рука пишет мелким, как сказал дедушка, «офицерским» почерком: «Неоднозначность». И выделяю зеленым маркером слово «Неоднозначность».

«Ambidexter». Как это по-русски? – «оберуч»… В этом, конечно, есть свои плюсы (устала левая – пишу правой). Но на экране моей жизни вдруг появляется наша новая училка-американка, которая пришла к нам в седьмом классе. Она забирает мою тетрадь и пытается выяснить, кто же написал за меня вторую часть сочинения (а писали мы его вообще-то в классе!). Она позорит меня перед всем классом, обвиняя в том, что вторую половину текста за меня писала Стейси. От такого поворота я слегка обалдеваю. Потом она наконец выясняет, что обе части писала я, но разными руками. Все смеются. Я вжимаюсь в парту.

Я сдавливаю свои виски – как оказалось, это самый удобный пульт на свете! – и перематываю запись далеко вперед, почти в сегодняшние дни, точнее, в прошлую весну. Я вижу себя в танцевальном зале, на занятии по джаз-модерну. Группа девушек и женщин, а также парочка парней делают разминку под музыку. Движения показывает Аня, наш преподаватель по джазу, белокурая стильная девушка в майке, с короткой стрижкой и татушками в виде витиеватого растительного узора на изящных плечах. Прической она напоминает мне Нильса с гусями из мультика по сказке Лагерлёф.

У «оберучия» есть свои минусы. Когда человеку всё равно, какой рукой писать, – ему также всё равно, какой ногой выполнять движение. По крайней мере, в моем случае это так.

– Левой, левой – надрывает слегка осипший голос Аня, – для тех, кто всё ещё путает, специально повторяю! Батман-тандю левой!

Полный провал! Я понимаю, что это она мне, – срочно меняю позицию. Путаница, которая возникает у меня в голове, заставляет пользоваться дурацкими средствами: у всех на ногах обычные носки, у меня – разные. Один желтый, другой – красный. Мне это помогает. Но, как видите, не всегда. Рядом Жанна в полосатых гетрах хихикает надо мной. Сама по технике – вообще ни о чём, а надо мной ржёт. Она, наверное, думает, я у них типа шута – посмешище. Я выругалась на нее про себя.

Частенько я думаю по-английски, то есть успела стать билингвалкой, но матерные слова у меня всплывают почему-то только по-русски.

Надавливаю себе на виски – перематываю пленку всего на пару дней назад. Еду по Кутузовскому на своей «божьей коровке». Меня подрезает джип «холодильник». За рулем, судя по всему, блондинка. Хотя нет, рыжая. «Ёж-через-ежиху!» – я дала себе волю и обматерила ее не хуже заправского бомбилы. «Ёкибастуз твою ГРЭС» и т. д., но только по-настоящему. Мда… Ругаться я предпочитаю по-русски.