Птица-пересмешник
Шрифт:
занимавший высокий пост политического советника короля и правительства Зенкали. Одет он был в белую хлопчатобумажную рубашку с широкими рукавами, подпоясанную блестящей батиковой тканью, на ногах — расшитые красным и золотым яванские туфли с загнутыми кверху носами. Это был коротышка с широким торсом, чью массивную голову венчала грива серебристо-серых волос. Под орлиным носом располагался большой подвижный, чувственный рот с презрительно опущенными уголками, а из-под пушистых бровей выглядывали блестящие, черные, как у цыгана, глазки, полные такой самонадеянности, что трудно было сдержать смех. При встрече с ним вам начинало
Среди собак на большой подушке абрикосового цвета сидела, поджав колени, одна из прекраснейших девушек, каких когда-либо видел Питер. Обладая приятной наружностью и не будучи обделен природным обаянием, Питер в свои двадцать восемь лет не испытывал недостатка в женском внимании, но от взгляда на эту милую стройную красавицу у него перехватило дыхание. Ее нежная, как у персика, кожа была обожжена солнцем до цвета полированной бронзы; темные волосы, заколотые золотой булавкой, ниспадали до пояса, слегка волнуясь, словно воды реки, залитой лунным светом. У нее был маленький, слегка курносый носик с мелкими крапинками веснушек, а ротик как бы создан самой природой для доброго смеха. Но больше всего запоминались ее большие миндалевидные глаза: подчеркнутые снизу высокими скулами и окаймленные сверху темными, будто выписанными бровями, они были густого дымчато-голубого, почти фиолетового цвета, а крохотные черные пятнышки, казалось, еще увеличивали их в размере. «Теперь самое важное,— подумал Питер,— это выяснить, не замужем ли она за каким-нибудь потным мужичком-дебилом, который не стоит ее левого мизинца, и
Мастифф — английский дог.
не скрывается ли за ее неземной красотою голос базарной торговки или, не ровен час, дурной запах изо рта». Внезапно насмешливый голос Ганнибала Олифанта вывел его из состояния транса.
– Ну что, так и будешь стоять как полоумный идиот? Да, мисс Дэмиэн неотразима, я с тобой согласен. Но может, ты и мне соизволишь уделить хоть толику внимания, а? Чего застыл как вкопанный? Подойди сюда, не стесняйся! Что я, должен рвать себе голосовые связки, чтобы докричаться до тебя?
Собрав в кулак всю силу воли, Питер сдвинулся с места и поплелся через комнату туда, где медленно покачивалось кресло-качалка.
– Итак,— сказал Ганнибал Олифант, выбросив вперед левую руку, чтобы раскачаться (правая у него покоилась на батике, обертывавшем талию),— вы есть Флокс, так надо понимать? Племянник сэра Ос-бер-та?
То, как Ганнибал врастяжку произнес имя его дядюшки, несколько насторожило Питера. Он вспомнил убийственное определение, данное Ганнибалу сэром Осбертом,— «этот ополоумевший Олифант», и решил держать ухо востро.
– Да, сэр,— сказал он.— Думаю, в этом нет ничего
для вас неприятного.
Ганнибал бросил на гостя острый взгляд, а затем заморгал глазами.
– Зови меня просто — Ганнибал,— приказал он.— Здесь меня все так зовут.
– Да, сэр,— сказал Питер.
– Сядь, сядь. Одри, подай гостю выпить,— сказал Ганнибал, устраиваясь поудобнее на своих подушках.
Девушка
– Ну,—сказал он, потягивая свой напиток,— так за каким же чертом сэр Осберт, прах его побери, прислал тебя сюда?
Питер был не на шутку удивлен.
– Как «зачем»? На помощь вам,— сказал он.— Я так понял, что вы просили прислать вам помощника.
Ганнибал поднял брови, похожие на растрепанные белые флаги.
– Вот как? — возмутился он.— Как вы считаете, Одри,
разве я похож на человека, которому нужна помощь?
– А вы что, уже забыли? — уколола его Одри, и Питер с радостью отметил ее легкий ирландский акцент.
– Ах да! — сказал Ганнибал и помахал Питеру своей забинтованной рукой.— Видишь ли, у нас тут действует идиотский указ, запрещающий применять любые инсектициды. Вот и ринулись на наш остров тучи вредоносных тварей — чувствуют, что здесь они в безопасности, и не жалеют сил, чтобы завоевать нас. Ей-богу, такому сюжету обрадовался бы сам Герберт Уэллс! Вот только нынче утром сюда ворвался огромный-преогромный шершень — полосатый, точно беглый каторжник в арестантской робе,— и собирался меня убить. Я мигом кликнул слугу, чтобы тот защитил своего господина, а он возьми теннисную Ракетку да и пошли эту тварь метким ударом прямо мне в грудь! Ну, не пещерный житель, а? Опасаясь, что он прокусит меня до самого сердца, я стал отрывать его от себя, и в результате он всадил мне в руку жало размером с гарпун! Хорошо, Одри была тут — она немножко умеет оказывать первую помощь. Не будь ее — пришлось бы оттяпать руку по самый локоть!
– Да не обращайте вы внимания на этого Ганнибала,— сказала девушка, взяв на руки одного из пекинесов и так ласково прижав его к груди, что он заурчал от удовольствия.— Он принадлежит к числу самых несносных людей на всем острове и виртуозно владеет искусством делать из мухи слона.
– Да, этим ирландским мужланкам не откажешь в умении язвить,— произнес Ганнибал и скорбно посмотрел на девушку. Затем его взгляд переместился на Питера.
– Ну, рассказывай все без утайки,— начал он.— Твой
надоедливый дядюшка послал тебя шпионить за нами?
– Да что вы,— перебил Питер,— разве я похож на шпиона? Если бы мой дядюшка попросил меня об этом, я наотрез отказался бы ехать.
– Ну ладно, ладно, не обижайся,— примирительно сказал Ганнибал,— просто твой дядюшка посылал мне «в помощники» уже троих. Как только я узнавал, чем они тут занимаются, я тут же приказывал им складывать манатки и убираться с острова!
За этой репликой последовала пауза.
– Он прав,— мягко сказала Одри.
Питер взглянул на нее и вздохнул.
– Да я и сам знаю,— попробовал возразить он,— что мой дядюшка старый, законченный ублюдок, но, уверяю вас, я не являюсь его человеком и даже не разделяю его взгляды.
Ганнибал ухмыльнулся в ответ:
– Пойми меня правильно, мальчик. Твой дядюшка ненавидит черномазых. А я обожаю черномазых.
Питер живо вспомнил, какой поток красноречия Ганнибал обрушил на голову слуги-зенкалийца и с какой невозмутимостью тот все это проглотил. Очевидно, у Ганнибала действительно была какая-то особая любовь к черномазым.