Птица солнца
Шрифт:
Один раз им встретился лев. Большой седой самец с темной гривой. Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, потом лев негромко рыкнул и исчез в кустах у дороги. Он недавно поел, и люди не вызвали у него интереса.
Луна – был четвертый день после полнолуния – прошла по звездному небу и исчезла на темном горизонте. Когда она зашла, остался только свет звезд, и на неровной крутой тропе Селена упала.
Тимон услышал ее крик и быстро обернулся. Она лежала на боку, негромко постанывая.
– Ты поранилась? – спросил он, опускаясь рядом
– Лодыжка, – прошептала Селена хриплым от боли голосом. Тимон пощупал ногу. Лодыжка была горячей на ощупь, и он чувствовал, как она распухает.
Тимон мечом отрезал от плаща полоску и плотно перевязал лодыжку, как учил его Хай. Он действовал в отчаянной спешке, и черви ужаса уже копошились у него в животе.
Когда он поставил Селену на ноги, та закричала от боли.
– Можешь идти? – спросил Тимон, и Селена сделала несколько шагов, тяжело, со свистом дыша. Она прижалась к Тимону и беспомощно покачала головой.
– Не могу. Оставь меня здесь.
Тимон опустил ее на землю, потом выпрямился и бросил наземь оружие и провизию, оставив только короткий меч. Из двух плащей он сделал сиденье для Селены, посадил ее в эту «петлю». Затем надел «петлю» себе на шею и плечо и поднял женщину. Она лежала у него на руках, обнимая его за шею, часть веса приходилась на «петлю». Тимон зашагал вниз по крутому склону, к долине.
К середине утра «петля» натерла ему шею, на темной коже появилась розовая полоска. Жара усилилась, она тяжело давила на беглецов, отнимая последние силы. Тимон давно уже двигался тяжело, усилием воли преодолевая физическую усталость.
На краю поляны Тимон остановился и прислонился к стволу большого дерева моба-хоба. Он боялся опустить тело девушки на землю: у него могло не хватить сил поднять ее. Губы беглого царя-раба побелели, их обметало, белки глаз испещрили красные жилки. Он тяжело дышал.
– Оставь меня, Тимон, – прошептала Силена. – Иначе мы умрем оба.
Тимон не ответил и нетерпеливым наклоном головы велел ей молчать. Затаил дыхание и прислушался. Она тоже услышала отдаленный лай собачьей своры.
Он сказал:
– Поздно, – и быстро осмотрелся в поисках укрытия. Люди появятся позже собак.
– Ты можешь спастись, – настаивала она. – Большая река близко.
– Без тебя нет спасения, – ответил он. Селена прижалась к нему, и он отнес ее туда, где на поляну выступала скала. Груда камней напоминала развалины древней крепости.
– Нас убьют, – сказала Селена. – Беглых рабов всегда убивают.
Тимон не ответил, только легко погладил ее по щеке.
– Мы умрем страшной смертью, – Селена повернула голову и глядела на него. – Разве не лучше умереть сейчас, пока не появились собаки?
Он не ответил, и тогда немного погодя она продолжала:
– У тебя есть меч, Тимон. Используй его.
– Если с ними маленький жрец, еще не все потеряно. Он имеет власть над царем и связан со мной узами духа. Он спасет нас.
Теперь собаки лаяли ближе и как будто бы громче – запах беглецов стал сильнее. Тимон
Тимон смотрел на собак, и по спине его бежали мурашки. За собаками неслись псари в зеленых одеждах, с кнутами через плечо.
За псарями двигалась пятерка боевых слонов, в башнях на их спинах сидели воины и погонщики. Слоны легко следовали за сворой своей раскачивающейся походкой, которой можно покрыть пятьдесят миль за день.
Тимон заслонил глаза, стараясь разглядеть среди людей в башнях фигуру жреца. Но слоны были еще далеко, а собаки быстро приближались.
Он обернул плащом левую руку и плотнее сжал рукоять меча. Короткими взмахами повертел оружие, чтобы размять мышцы.
Передние собаки увидели его среди скал, и тут же басистый мерный лай сменился возбужденным воем. Прижимая уши, высунув между волчьими клыками розовые языки, развернулись веером.
Тимон отступил в углубление, где лежала Селена, загородив ее от нападающих коричневых тел.
Первый пес прыгнул на него, щелкая челюстями, целясь в лицо.
Тимон принял его на острие меча, вогнав клинок у основания горла и мгновенно убив собаку, но освободить лезвие не успел – на него прыгнул второй пес. Тимон сунул ему в пасть закутанную в плащ руку и ударил мечом третьего.
Свора наседала, а он рубил, колол, отбивался. Пса, вцепившегося ему в руку, он ударил о скалу, раздавив ребра, но другой вцепился Тимону в ногу и потащил на землю. Тимон вонзил меч ему в спину, и пес с воем отпустил его.
Еще один бросился ему в лицо. Этого Тимон ударил рукоятью меча. Большое шерстистое тело ударилось ему в грудь, клыки разорвали мышцы плеча.
Их было слишком много. Они рвали его, терзали, подавляли своим весом и силой. Тимон упал на колени, одной рукой удерживая брызжущее слюной животное подальше от лица и горла, придушив его, – но ему в спину, бока, живот вцепились другие.
И вдруг рядом оказались псари; они хлыстами отогнали собак, окликая их по именам, оттаскивая и надевая ошейники.
Тимон медленно поднялся. Он потерял меч, кровь из многочисленных укусов и ран текла по его сверкающему черному телу.
Он посмотрел на возвышавшегося над ним боевого слона. Его последняя надежда рухнула, среди охотников не было Хая Бен-Амона, а Ланнон Хиканус, Великий Лев Опета, смеялся.
– Недурно, раб, – смеялся Ланнон. – Я думал, ты доберешься до реки. – Он взглянул туда, где лежала Селена. – Мои начальники охоты оказались правы. Они по следам решили, что женщина повредила ногу и ты ее несешь. Благородный жест, раб, весьма необычный для дикаря. Но все равно это тебе дорого обойдется. – Ланнон взглянул на надсмотрщиков. – Похоже, нет смысла их возвращать. Казните их на месте.