Птичий короб
Шрифт:
«Барибал», – снова говорит она себе. Только уверенности нет.
Подобные самоувещевания предшествуют любому поступку Мэлори уже четыре с половиной года, с тех пор, как она откликнулась на объявление и приехала в Ривербридж. Каждый услышанный ею шорох страшнее любого зверя.
– Вы молодцы, – хвалит детей дрожащая Мэлори. Хочется подбодрить их, но голос звенит от страха.
Глава 7
Ривербридж.
В этих краях Мэлори уже бывала. Несколько лет назад встречала здесь Новый год. Как звали девушку, которая устраивала вечеринку?
Поездка – сущее мучение. Скорость не больше пятнадцати миль в час – Мэлори лихорадочно высматривает другие машины и указатели. Она закрывает глаза, потом снова открывает, и это не останавливаясь.
На дорогах ни души. В домах, мимо которых проезжает Мэлори, окна завешаны одеялами или закрыты досками. Витрины пусты, стоянка торгового центра пуста. На дорогу смотреть, на дорогу! Мэлори следует маршруту, который маркером выделила на карте. Руки едва справляются с рулем, глаза болят от слез. Мэлори задыхается от чувства вины перед сестрой, которую она бросила на полу ванной. Мертвую бросила!
Она не похоронила Шеннон. Она просто уехала.
Ни до больниц, ни до похоронных бюро Мэлори не дозвонилась. Кое-как прикрыла сестру желто-синим шарфом, который та любила.
Радио то работает, то нет. Ведущий говорит о войне. «Если человечество объединится…» – начинает он, потом слышен лишь треск. У обочины брошена машина. Дверцы распахнуты, рукав пиджака свисает с пассажирского сиденья на асфальт. Мэлори спешно отводит взгляд, закрывает глаза, потом смотрит на дорогу.
Радио оживает. Ведущий все еще говорит о войне. Мэлори замечает, как справа что-то движется. Мэлори не смотрит, закрывает правый глаз. Впереди, прямо в центре трассы, птица то опускается на что-то, то взлетает. Вблизи становится ясно, что птица кружит над дохлым псом. Мэлори переезжает пса. Автомобиль подскакивает, она ударяется головой о крышу, чемодан гремит на заднем сиденье. Мэлори трясется. Пес казался не просто дохлым, а искореженным. Она закрывает глаза, потом снова открывает.
Птица, возможно, та же самая, каркает с неба. Мэлори проезжает Раундтри-стрит. Потом Боллем-стрит, потом Хортон-стрит. Чувствует, что почти добралась. Слева что-то проносится. Мэлори закрывает левый глаз, проезжает брошенный почтовый фургон. Письма валяются на асфальте. Птица летит слишком низко, едва не бьется о лобовое стекло. Мэлори кричит, закрывает оба глаза, потом снова открывает. И тут замечает нужный указатель.
Шиллингем.
Она поворачивает направо, притормозив, сворачивает за угол на Шиллингем-лейн. С картой сверяться нет нужды. Номер дома, 273, Мэлори помнит с самого начала поездки.
Улица пуста, если не считать пары машин, припаркованных у дома справа. Район – обычная окраина. Дома кажутся одинаковыми. Лужайки заросли. Все окна завешены. Мэлори взволнованно смотрит на дом, у которого стоят машины. Она уверена, что ищет именно его.
Закрывает глаза и жмет на тормоз.
Машина останавливается. Мэлори тяжело
Гараж справа, его бежевая дверь заперта. Крыша из коричневого рубероида, кирпичные стены облицованы белым сайдингом. Передняя дверь темно-коричневая. Окна закрыты. В доме есть чердак.
Глаза по-прежнему закрыты. Мэлори собирается с духом и берет чемодан. Дом футах в пятидесяти от места, где она остановилась. Машина даже не у обочины. Мэлори понимает это, но ей все равно. Чтобы успокоиться, она делает вдох, глубокий и медленный. Чемодан рядом, на пассажирском сиденье. Мэлори прислушивается, не разлепляя век. С улицы не доносится ни звука. Мэлори открывает водительскую дверь, выходит на улицу и тянется за вещами.
Ребенок пинается.
Мэлори охает, неловко цепляется за чемодан и открывает глаза. Глядит на живот, кладет на него руки и осторожно гладит.
– Приехали, – шепчет она.
Мэлори берет чемодан и вслепую бредет к лужайке перед домом. Едва почувствовав под ногами траву, шагает быстрее. Натыкается на куст. Запястье и бедро колют иголки. Мэлори отступает, прислушивается и, опасливо ступив по направлению к входной двери, чувствует под ногами асфальт подъездной дорожки.
Мэлори не ошибается. С грохотом втаскивает чемодан на крыльцо, шарит по кирпичной стене, нащупывает звонок. Звонит.
Сперва никто не отвечает. У Мэлори возникает недоброе предчувствие, что это тупик. Неужели она напрасно рисковала и ехала в такую даль? Мэлори звонит еще раз. Потом еще раз. Потом еще. Ответа нет. Мэлори стучит, отчаянно барабанит в дверь.
Никто не отвечает.
А потом… потом Мэлори слышит приглушенные голоса.
«Господи, там кто-то есть! В доме кто-то есть!»
– Эй! – зовет Мэлори и пугается собственного голоса в тишине пустой улицы. – Эй! Я прочла ваше объявление в газете!
Снова тишина. Мэлори ждет и вслушивается. Наконец ей отвечают.
– Кто вы? – интересуется мужчина. – Откуда приехали?
Мэлори во власти надежды и облегчения. Во власти слез.
– Меня зовут Мэлори. Я приехала из Уэсткорта!
После паузы другой мужчина спрашивает:
– У вас глаза закрыты?
– Да, закрыты.
– Давно закрыты?
«Да впустите же меня, – думает Мэлори. – Впустите!»
– Нет, – отвечает она. – То есть да. Я приехала из Уэсткорта. Глаза закрывала при любой возможности.
Мэлори слышит приглушенные голоса. Люди спорят, впускать ее или нет.
– Я ничего не видела! – уверяет она. – Честное слово! Я не опасна. Глаза у меня закрыты. Прошу вас, впустите меня! Я прочла объявление в газете.
– Не открывайте глаза, – наконец велит мужчина. – Сейчас дверь распахнется. Постарайтесь войти побыстрее, ясно?
– Ясно! Конечно, ясно.
Мэлори ждет. Воздух неподвижен, значит, ничего не происходит. Потом щелкает ключ в замке. Она тут же делает шаг вперед. Чужие руки затаскивают ее в дом. Дверь захлопывается.
– Погоди, – говорит женщина. – Нам нужно тебя ощупать. Нужно удостовериться, что ты одна.
Мэлори стоит с закрытыми глазами и слушает. Судя по звукам, обитатели дома шарят по стенам метлой. Несколько человек касаются ее плеч, шеи, ног. Кто-то становится у нее за спиной и барабанит пальцами по закрытой двери.