Птичий вор
Шрифт:
— Я поняла. Только как добычу для Гаррана, да? Какое интересное все же это колдовство…
— Сгинуть бы ему вовсе на веки вечные, — пробормотал он.
3
Они шли молча, пока солнце не начало клониться к закату, когда Принцесса вдруг сказала:
— Знаешь, я все думала и думала над твоими словами.
— Ты…
— Да, меня учили думать, представь себе.
— Я вовсе не о том! Чтобы знатная девушка вдруг стала размышлять над моими дурацкими
— Пока держится, — она выразительно покосилась вверх. — Однако уже вечереет. Нужно бы устроиться на ночлег.
— Да какой ночлег! Ты полетишь себе… а я вон в попону завернусь — и ладно, — отмахнулся Вор. — Так что там с моими словами?
— Ты сказал — хорошо бы колдовство вовсе сгинуло, правильно я тебя поняла?
— Ну да, — он снова коснулся невидимой удавки на шее. — Без него… правильнее как-то. Проще. По-людски. Я умных слов не знаю, так что…
— Я поняла. Ты просто никогда не видел доброго колдовства.
Что правда, то правда. Да и где бы ему такое увидеть? Разве что…
— Ну вот огни в небе по праздникам — это же оно? Для радости, веселья — доброе, выходит? Значит, видел.
— Нет, я не о том! Огни в небо может любой подмастерье запустить! — засмеялась Принцесса. — Если не испугаешься, я тебе покажу.
— А ты что… тоже умеешь?.. — опасливо спросил Вор.
— Сама — нет. А вот видеть может даже обычный человек, если приглядится как следует. Дождемся ночи, тогда… И вот еще: мне кажется, мы очень уж долго идем. Будь за нами погоня, давно настигла бы, но я что-то не слышу топота копыт.
— Ну так я это… лесные тропы выбираю, чтобы и лошадь прошла, и… Стороной, одним словом, иду. Сюда мало кто суется, а почему, не знаю, — неожиданно для себя разговорился Вор. — Я ехал — ничего странного не заметил. Огоньки только над болотом, ну так что в них особенного?
— Но разве ты не должен погонять лошадь изо всех сил, чтобы поскорее доставить меня к Гаррану? — Принцесса обогнала его и пошла задом наперед, как в придворном танце, о которых Вор когда-то слышал. И ведь не споткнулась ни разу! — И, кстати, почему у тебя только одна лошадь? Вторую продал, что ли? Так негде, лес ведь! Или ты большой круг дал?
Вор молчал.
— И где именно ждет Гарран? Назови любую примету! Я понимаю, ты прежде не по лесам промышлял, но… раздвоенное или засохшее дерево хотя бы? Или вот ты упомянул болото — когда ты его видел? Я ведь все эти края знаю, сумею посчитать, сколько на самом деле ты добирался верхом! А то в пять дней с небольшим… нет, не верится, особенно если ты выбирал тропы подальше от людей. Напрямую-то здесь совсем близко!
Он не промолвил ни слова.
— Ты не хочешь говорить? — негромко спросила Принцесса. — Боишься? Или… не можешь? Ах вот почему ты желал колдовству сгинуть!
— Чего?..
— Ничего! Давай остановимся на привал, повторяю. Уже закат, а я не люблю разговаривать,
— Ты на них вовсе не похожа, — сказал Вор и принялся расседлывать лошадь.
Привал так привал. Все равно их не догонят прежде, чем нужно Гаррану, так было обещано.
— Ты слушай и кивай или качай головой, если сможешь, — быстро выговорила Принцесса, собирая хворост. — Я поняла, кажется, как тебя зачаровали, но причина… Ясно, назвать не можешь. А ну-ка…
— Эй, ты что! — Вор шарахнулся, когда она задрала рубаху у него на спине, а потом повыше поддернула рукава.
— У тебя следы от кандалов еще видны. И от кнута. Наверняка, если тебя раздеть, найдется и клеймо — его давно не ставят на лоб, вид портит… А некоторые знатные госпожи, да будет тебе известно, — Принцесса оказалась совсем близко, — выкупают таких вот клейменых. Считают, те неукротимы в постели.
— А куда им деваться-то? — ляпнул Вор. — Или ублажай, или обратно…
И схватился за горло, но ничего, обошлось, удавка едва сдавила и разжалась, мол, не болтай лишнего.
— Значит, каторжник… — глаза Принцессы горели зеленым пламенем, и не ясно, сами по себе или это был отсвет листвы. — За что ты угодил туда, даже спрашивать не стану, и так ясно. И недавно, раз не растерял умений?
На этот раз Вор побоялся даже двинуть головой лишний раз, задал лошади корма и пошел в лес — нужно было набрать еще хвороста. Много ли девушка притащит? Впрочем, днем она насобирала достаточно, чтобы поджарить тех тварей, вот только руки ей лучше поберечь, не то Гарран рассердится, увидев царапины и ожоги. Вдруг они не пройдут, как она сказала, после оборота?
— Ты боишься смерти? — встретила его Принцесса, и он разронял все, что нес в руках.
— Кто ж не боится?
— Но ты боишься какой-то определенной смерти.
— Кому… кому суждено повешенным, не утонет, — выговорил он и зажмурился, ожидая кары, но ничего не случилось.
— Значит, тебя должны были повесить. В рудниках или на другой работе от людей вроде тебя мало проку — слишком строптивы. От госпожи — сбежишь мгновенно, да еще унесешь все ее драгоценности, лови тебя, время теряй… Но ты говорил об этом с таким знанием дела… Что, довелось попробовать?
Вор понял, что краснеет чуть ли не впервые за последние лет этак двадцать.
— Тебя снова поймали и вернули… куда-то, неважно, а там тебя тоже видеть не могли, — заключила Принцесса. — Или ты что-то натворил, чтобы тебя наверняка казнили. Чтобы не мучиться на короткой цепи и в ошейнике, который даже ты снять не можешь.
— У нас была легенда, — старательно подбирая слова, сказал Вор, — о человеке, которому удалось снять снять цепи и ошейник. Ему даже клеймо убрали, а рубцы зажили сами. Он уважаемый человек теперь. Не здесь, конечно…