Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь)
Шрифт:
— Видите, как долго живут изобретения! К сожалению, в те времена, когда я начал всем этим заниматься, никто не ценил моих усилий. Поэтому я редко говорил о магических механизмах. Считалось, что благородный дракон, ценящий традиции, не должен отступать от них и придумывать какие-либо новшества.
— К счастью, за сто лет общество значительно продвинулось вперёд! И в этом велика ваша заслуга, — я действительно так и думал.
— Вы мне льстите, — с наигранной скромностью откликнулся Хэг-Дааль, пока Феолике кормила и гладила кошку, которую
После того, как на башне замка появились часы, он окончательно сделался нашим. К родителям я не летал, но каждый день, как они просили, отправлял письма. К сожалению, убедить мою мать, что Феолике — лучшая невестка, какую та могла бы пожелать, Хэг-Дааль всё же не сумел. О чём и сообщил нам с гримасой недовольства на лице. Я хмыкнул — так и знал, что мать легко не сдастся. Но она обещала подумать, а время шло…
Не минуло и двух месяцев с тех пор, как мы вернулись домой, как из академии Эльдрейни прилетело письмо. Достойная Ваэльс-Имрала вежливо уведомила, что, если я пожелаю, то могу вернуться к должности наставника по иллюзиям, «тем более, что лучше вас с этим никто не справится».
— Как я рада за тебя! — сердечно улыбнулась Феолике, но затем её прекрасные глаза затуманились грустью. Пара вопросов, и я выяснил причину этой грусти, а потому, не задумываясь, объявил:
— Тебя примут в Эльдрейни, даю слово! Я об этом позабочусь!
И Феолике, вскрикнув от радости, кинулась обнимать меня.
В успехе я не сомневался. Начать с того, что на моей стороне были покровители академии — благородный Хэг-Дааль и королева Мэйя. Да и Феолике не была виновата в том, что не смогла начать учёбу в семнадцать лет, как положено, и осуществить свою мечту.
Не успели мы собраться в академию, как прилетел зелёный, несмотря на зиму, лист с посланием от Её Величества. Она желала увидеться со мной и Феолике. Что ж, ещё лучше! Мы предупредили слуг и стражу, что будем долго отсутствовать, и полетели в Мэйчестру на всех крыльях.
Портал в Лиловых водопадах мы использовать не стали, пусть это и был кратчайший маршрут. Я боялся, что Феолике, побывав под ледяной водой, пусть в драконьем облике и недолго, простудится. Казалось, что, окружив её постоянной, непрекращающейся заботой, я отчасти искуплю свою вину за то, что было в прошлом.
Гиркантия, обожжённая огнём, полная криков ужаса и боли, всё ещё стояла перед глазами.
…В Долине фей цветы сменились ледяными скульптурами и искрящимися в воздухе снежинками. Феолике с восторгом рассматривала академию Эльдрейни, ставшую похожей на дворец сказочного короля зимы. А я заметил, как во дворе первокурсники, словно дети, играли в снежки, и невольно улыбнулся, пролетая мимо. Такая знакомая и мирная картина!
Мы приземлились неподалёку от Золотых Скал. И к нам подлетела Линлейт — довольная, в розовой шубке, которая была вся усеяна сияющими пылинками.
— Ужасно рада вас видеть, — защебетала фея. — А знаете, я теперь не просто героиня, а с наградой! Её
— Просто замечательно! Поздравляю! — искренне радуясь, Феолике подставила ладонь, и Линлейт уселась на неё, дружелюбно улыбаясь нам обоим. Я ответил такой же улыбкой, отгоняя скверные воспоминания о том, как Тольвейр в моём облике мучил крылатую. Слава небесам, она пришла в себя и казалась такой же весёлой и беспечной, как всегда.
— Королева вас ждёт! — прозвенел голосок Линлейт, пока мы шли к той Скале, на которую она указала пальцем. — И маленькая принцесса будет в восторге!
Суетливые феечки провели нас в прекрасный розовый сад с бассейном, где Её Величество играла своей дочери на арфе. Я как будто очутился в картине художника, использовавшего все краски радуги, чтобы изобразить цветы, расписать мозаику под ногами и добавить сияния фонтану.
— Ох, как красиво! Снаружи зима, а тут — вечное лето! — Заворожённая этим зрелищем, Феолике сбросила тёплую накидку. — Пока я была кошкой, всё время находилась во дворце, а сада и не видела! Какая чудесная музыка! Хочется остаться здесь навеки…
Мы приветствовали королеву фей, поклонились ей, по очереди коснувшись губами её руки, как было положено. Но, прежде чем Мэйя успела бы задать какие-то вопросы, принцесса с радостным визгом налетела на Феолике.
— Келли отлично помнит вас, — улыбнулась королева, а когда её неугомонная дочь схватила Феолике за руку и потащила играть, повернулась ко мне: — Достойный Вильгерн из рода Ирр, раз уж нас оставили одних, то я хотела бы кое-что сказать вам. И сделать подарок.
— Благодарю вас, но… — Я немного растерялся, не зная, чего ожидать.
— Ничего не говорите, — Мэйя приложила к губам изящный палец и покачала головой, увенчанной золотой короной. — Просто возьмите, а там уже решите сами, что с этим делать — и делать ли.
Не успел я и глазом моргнуть, как в моих руках оказался пузырёк, запечатанный деревянной пробкой. Вид у него был бы самый обыкновенный, не светись пробка золотистым сиянием. Я вопросительно взглянул на Мэйю, и она пояснила:
— Если вам — и вашей любимой — станет невмоготу терпеть груз тяжёлых воспоминаний, слейте их сюда. Пузырёк сам подскажет, как это сделать, если вы примете решение.
— А что потом? — Я сжал пузырёк в ладони, полагая, что лучше не спрашивать, каким образом Её Величество догадалась о моём неважном душевном состоянии.
— Он исчезнет, растворившись в воздухе. Как и весь ужас, что вы оба пережили на Гиркантии.
Я помолчал, раздумывая, а затем сунул пузырёк за пазуху и поблагодарил Мэйю. К нам, смеясь, подбежала Феолике с венком из фиолетово-красных, лишённых шипов розочек на голове.
— Келли… то есть Её Высочество… думает, что мне это очень идёт, в таком виде я и должна поступать в Эльдрейни!