Птицы
Шрифт:
Мадам Розентодд глянула на детей через круглое зеркальце заднего вида, установленное над штурвалом.
– Итак. Может, уже расскажете, что вы ищете и что пытаетесь выяснить? – спросила она. – Я хотя бы буду знать, о чем поболтать с вашими любезными родителями после изъявлений соболезнований на ваших похоронах, когда очередная ваша авантюра провалится! – И она рассмеялась, словно это было хоть чуточку смешно.
Финч бросил быстрый взгляд на Арабеллу – та, не поворачиваясь, кивнула: она верила Фанни. Но ему нужно было убедиться.
– Вы не будете нас отговаривать или жаловаться…
Фанни Розентодд хмыкнула.
– Сочту это за комплимент! Может быть, я и не правильный, как ты выразился, взрослый, Финч, но мне хватает ума понять, что и вы не совсем правильные дети. Поскольку убеждена, что правильные дети не таскаются по кабаре, не убегают от убийц, заговоров не раскрывают и не носят с собой оружие. Уверена, все это из-за новомодных книжек, полных опасностей и приключений, но что уж тут поделаешь… И при этом кто я такая, чтобы обременять вас нотациями и нравоучениями? Вы ведь меня и так не послушаетесь, даже если я велю вам безвылазно сидеть дома, верно? И можете быть спокойны, я, как некоторые заявляют, настолько бессовестная и ветреная особа, что даже не подумаю вести себя как благовоспитанная дама, что в вашем случае означает – не побегу докладывать о ваших проделках вашим родителям или в полицию. К тому же я вам не мама, не няня, не ваша учительница и не мистер городской судья. Кто знает, а вдруг то, чем вы занимаетесь, очень важно! Вдруг только вы сможете раскрыть заговор и остановить убийцу!
Дети были поражены ее словами. Фанни Розентодд была просто прекрасным человеком, если взглянуть на нее глазами ребенка. Ну, или просто ужасным, если судить с точки зрения степенного, рассудительного взрослого. Ее слова напомнили Финчу разговор с мадам Кларой на пустыре – та также не считала нужным их наказывать или отговаривать…
Финч и Арабелла, перебивая друг друга, рассказали мадам Розентодд о том, что с ними успело произойти. Они опустили лишь то, что кое-какие участники всех этих таинственных дел – не люди.
Трофф полз через Рривв. Уличное движение здесь было таким запруженным и тесным, что даже мадам Розентодд не могла через него протиснуться и вынужденно плелась в экипажной толчее.
– Давайте все расставим по местам, – предложила Фанни, когда дети закончили рассказ. – Потому что я уже немного запуталась в этих злодеях. Их как-то слишком много… – Дети кивнули, и она продолжила: – Есть два Человека в черном, так? Одного зовут Гораций Горр, он владелец ателье в Фейни, а второй – тот тип из «Пересмешника», Птицелов. Они компаньоны и работают на кого-то по имени Гелленкопф.
– Круа Гелленкопф, – подсказал Финч. – Так его назвал Одноглазый.
– Да. – Фанни вывела трофф на проспект, где располагалась памятная стекольная лавка, но Финч даже не обратил на это внимания. – Итак, они работают на Круа Гелленкопфа, а на них, в свою очередь, работают агенты: твой, Арабелла, подставной дядя Сергиус Дрей и ваша соседка миссис…
– Чаттни, – подсказала Арабелла. – Все верно.
– При этом есть еще Одноглазый. На кого он работает?
– Он не работает, – сказал мальчик. – Он, скорее, с ними в сговоре. У него свои цели. Он ненавидит
– Хорошо. Кто там еще? Убийца по имени…
– Кэрри. Он не работает на Гелленкопфа. Его послал бывший воспитанник мадам Клары, чтобы убить двоих влюбленных и меня.
– Как романтично! – в порыве чувств воскликнула мадам Розентодд. – Убийца, посланный убить влюбленных!
– И меня, – хмуро напомнил Финч.
– Ну да. Значит, есть еще этот злой воспитанник вашей мадам Клары. Неплохая собралась компания злодеев. Прямо как в «Пересмешнике» в вечер выходного.
– Но они не все вместе, – уточнил Финч. – И это немного утешает. Мне кажется, что Кэрри и тот, кто его послал, работают против этого Круа Гелленкопфа и его подручных.
– А что вы знаете об этом Гелленкопфе?
– То, что он очень плохой, – сказала Арабелла. – И больше ничего. Взрослые, которые о нем знают, не скажут нам, кто он такой.
– А зачем вам спрашивать у взрослых? – поинтересовалась Фанни. – Вы ведь можете спросить у той девочки из закрытой школы в Гротвей.
– Мы не знаем, где она живет, – признался Финч.
– Но вы знаете, где она учится.
Финч поглядел на Арабеллу, пытаясь понять, что она думает о еще одном посещении Фогельтромм – ей ведь там так понравилось в прошлый раз. Но девочка молча смотрела в окно троффа и, казалось, даже не услышала предложение Фанни.
– Арабелла? – позвал Финч, и та повернула голову.
– Кое-кто еще, наверное, связан с Гелленкопфом и прочими, – сказала она.
– Кто? – удивился мальчик.
– Тот… гм… Птицелов в кабаре сказал, что бури так просто не берутся из ниоткуда. Сказал, что ими можно управлять.
– Кажется, кто-то перебрал джина! – рассмеялась Фанни.
– Нет, Фанни! Птицелов не пил. А еще он не шутил.
– И как это возможно? – удивилась мадам Розентодд. – Управлять бурей! Это ведь не трофф какой, чтобы ею управлять! Это буря! Стихия!
– Он ничего не пояснил, – ответила Арабелла. – Сказал только…
– Что?
– Уолшши и Горбист.
– Что ты сказала?! – Фанни едва не врезалась от неожиданности в ползущий впереди флеппин.
– Он сказал: «Уолшши и Горбист», – повторила девочка. – Это те богачи, которые занимаются добычей снега.
– Я знаю, кто это, – невесело проговорила Фанни. – Глядите!
Она кивнула, на что-то указывая, и дети уставились в переднее окно. Это уже был не Рривв – почти все экипажи куда-то исчезли, да и дома здесь высились другие: они стояли редко и выглядывали из-за каменных стен садов и кованых решеток. Это было место, где находились одни особняки.
Алый трофф свернул на пустынную подъездную дорогу. Дорога упиралась в высокую каменную стену, в которой были пробиты ворота. Над воротами была вывеска: «Уэллесби. Поместье славного и древнего семейства Уолшшей».
Дети испуганно поглядели друг на друга: что они тут делают?!
Фанни остановила трофф и несколько раз сжала грушу клаксона. Из сторожки вышел человек в шинели. Он бросил взгляд сквозь решетку, узнал экипаж и поспешил отворить ворота. Мадам Розентодд направила трофф дальше, прямо в открывшийся проем.