Публичное разоблачение
Шрифт:
– И как долго вы проработали на «ДБС»?
– Десять месяцев.
– Недолго.
– Недолго, – согласилась она и раздавила каблуком брошенный окурок.
– И вы ушли?
– Меня ушли. – Она рассмеялась. – Но я успела сказать, что о них думаю.
– И что же вы сказали?
– То, что Александра слишком высокого мнения о себе. – Она глубоко затянулась новой сигаретой. – Ничего невозможно сделать на «ДБС» без того, чтобы Александра не заглядывала через плечо, не проверяла материал, не критиковала всех
– Хотите сказать, она приписывала все заслуги себе? Или и другим отдавала должное? – Я старалась понять ее правильно.
– Отдавала, – сказала она. – Она не пыталась приписывать себе чужие заслуги, но, в конце концов, какое это имеет значение? Или ты становишься ее союзницей, или вылетаешь на улицу.
– Значит, она больше управляющий, чем редактор, я правильно вас поняла?
– Более чем Эвита Перон – управляющий директор. Можете процитировать мои слова.
Я улыбнулась и сделала пометку, хотя диктофон работал.
– Статья будет не об Александре Уоринг, – напомнила я ей.
– Хорошо, о Касси. – Она вынула изо рта сигарету. – С Касси все в порядке. Она во всем потакает Александре. Джессике Райт тоже. Они сплошь и рядом нарушают права человека.
– Какие?
– Ну, знаете, они нанимают и увольняют людей по своему желанию, никому не дают шанса выдвинуться. Хочу сказать, там существует своего рода круговая порука. Все зависит от их настроения. А у них у самих черт знает какая личная жизнь. Никогда нельзя предугадать их реакцию.
– Джессика замужем…
– Да, за моим бывшим боссом, Уиллом Рафферти. Это напоминает кровосмешение. Своего рода междусобойчик.
– И вы думаете, именно Касси допустила такую… семейственность?
– Ха! – отозвалась она. – Она замужем за парнем, который контролирует все дело, Джексоном Даренбруком! Лэнгли Петерсон женат на сестре Джексона! Джессика замужем за продюсером «Новостей», приятелем ее лучшей подруги.
– А Александра?
– О, Александра, – сказала она тоном заговорщицы, затаптывая окурок. – Ну, вы, конечно, понимаете, что она здесь основная заковыка?
Я предпочла не отвечать, но сделала вид, что меня это заинтересовало. Так оно и было на самом деле.
– Она крутила роман с Джорджианой Гамильтон-Эрис почти три года. Поэтому, если хотите знать, что я думаю о самом ценном работнике Касси, вы должны поставить это во главу угла вашей статьи. Они каждую неделю фотографировались для журнала «Инкуайеринг ай» как «две подружки» а канал делал вид, что ничего не замечает.
– А вам не кажется, что именно в этом и состоит работа Касси? – спросила я. – Развивать устойчивое планирование и финансовую стабильность «ДБС» и защищать тех людей которые способствуют этому?
Бонни Керк уставилась на меня, затем хрипло рассмеялась и покачала головой.
–
– Купилась на что?
– На этот внутренний круг. Думаете, что Касси необыкновенная, ведь так? И все другие тоже? Купились на это дерьмо – «мы одна семья на "ДБС"». Продолжайте в том же духе. Восхищайтесь ими!
Я легко допускала, что, если бы Бонни Керк работала на меня, я бы тоже ее уволила, до того она меня раздражала. Но я сдержала себя. Всю оставшуюся часть интервью я с интересом выжидала, скажет ли она что-нибудь существенное о Касси, но этого так и не произошло. Ее просто зациклило на Александре Уоринг, и о чем-либо другом она говорить отказывалась.
Хотя отношения между Александрой Уоринг и Джорджианой Гамильтон-Эрис заинтриговали меня.
Без двадцати одиннадцать я ехала в «Уэст-Энд», просматривая вопросы, которые собиралась задать Джексону Даренбруку. Чи-Чи встретила меня у стола охраны и провела наверх в его кабинет. Огромное, почти как однокомнатный дом, офисное пространство с отсеком для бара, гостиной и конференц-залом поражало воображение. Даренбрук выскочил из-за стола, чуть ли не подпрыгнув. Казалось, у него игривое настроение, но потом я решила, что, возможно, оно у него такое всегда.
– Прекрасный день, – сказал он после того, как мы обменялись рукопожатиями. – Может, хотите, чтобы мы побеседовали на улице?
Я предпочла работать в кабинете. Он согласился и уточнил, где я хочу сесть. Я выбрала стол заседаний и поставила на него диктофон, как раз между нами.
– Что хотите знать о моей чудесной, красивой, внимательной, доброй, щедрой, выдающейся, сенсационной жене? – начал он.
– Хочу спросить, как вы влюбились в вашу чудесную, красивую, внимательную, добрую, щедрую, выдающуюся, сенсационную жену, – сыронизировала я.
Откинув голову, он расхохотался. Он был прекрасным парнем. Милым. Вроде Гаррисона Форда и Теда Тернера.
– Теперь я понимаю, почему вы понравились Касси, – сказал он. – Острячка. Может, захотите работать у меня?
– Звучит заманчиво.
– Не спорю. – Он нахмурился. – Кстати, что у вас общего с Корбеттом Шредером?
– Ничего. Работаю на его жену.
Продолжая хмуриться, он пробурчал себе под нос, что у Верити плохо с головкой.
– Простите, – сказала я, – не расслышала, что вы сказали.
– Я обещал Касси не говорить об этом.
– О чем не говорить?
– Находчивая. – Он усмехнулся. – Мы должны вас наснять. У меня три сотни газет и двенадцать журналов.
– Это подкуп, мистер Даренбрук?
– Возможно, – подмигнул он.
Я рассмеялась.
– Хорошо, тогда позвольте рассказать вам о моей жене, – сказал он, глядя на часы, словно засекая время своего председательства. – Касси дала мне жизнь. Клянусь! После моей жены… моей первой жены…