Публичное разоблачение
Шрифт:
Я рассмеялась, покачав головой.
– Дорогой, тебе надо ехать. – Прошло всего пять дней и я уже называю его «дорогой».
Он неохотно согласился; мы попрощались, и Спенсер уехал.
Я со Скотти отправилась на прогулку в поле. Там так чудесно утром.
Вспоминая Дага, я поняла, что иного не могло быть.
Что ни делается, все к лучшему, не так ли?
Чи-Чи сообщила, что мне сегодня предстоит очень серьезное интервью, хотя и добавила, что я могу об этом пожалеть. Разговор будет с семидесятилетней
Как только миссис Литлфилд ответила на мой звонок в Седар-Рапидсе, Айова, я сразу поняла, что голос у нее как у ведьмы. Правда. В голосе сквозила не то ненависть, не то злоба. Возможно, она просто раздражена или нервничает.
Я представилась и поблагодарила за то, что она уделила мне время.
– Только немного времени. Я уже говорила этой латиноамериканке, Я очень занята.
– Да, понимаю. Я очень ценю ваше согласие.
– Эта женщина говорила, что вы хотите прилететь сюда. Скажите ей «нет»! Напрасная трата времени и денег. Телефонный разговор – меньшее из двух зол, полагаю. Скажите, почему вы решили писать о Кэтрин? Надо думать, из-за ее второго богатого мужа.
Я подозревала, что, если не раскрою карты, миссис Литлфилд сама проведет все интервью, задавая вопросы и сама на них отвечая. Интересно, что Касси она называла Кэтрин. В том, что она единственную дочь назвала своим именем, было что-то патологическое.
– Я пишу о невероятном успехе вашей дочери, – вступила я. – За последние годы многое изменилось, но, миссис Литлфилд, ваша дочь по-прежнему поистине купается в успехе.
– Я никогда не читаю ее журналы, – последовал ответ. – Не хочу терять на это время.
Я начала объяснять ей свой статус, но вскоре поняла, что от этого мало пользы – я теряю ее драгоценное время.
– Ну что ж, приступим? Должна предупредить вас, миссис Литлфилд, что я собираюсь записывать наш разговор на диктофон, чтобы потом быть абсолютно уверенной, что я правильно вас цитирую.
Она фыркнула.
Ее надо как-то расположить к себе.
– Миссис Литлфилд, Касси рассказывала, какое огромное влияние вы оказали на ее жизнь. Вы содержали всю семью, воспитывали ее, помогли поступить в колледж…
– А она сказала вам, что ее отец пьяница и бездельник? И что первое, что она сделала, уйдя из дома, – нашла себе точно такого же?
– Ну не совсем так, – вставила я.
В голосе миссис Литлфилд, к моему удивлению, появился сарказм.
– Уверена, она вам этого не говорила. – Она захихикала, – Кэтрин всегда давала слабину, когда дело касалось мужчин, и всегда их оправдывала.
Да, разговор принимает интересный оборот, и я стала делать пометки в блокноте.
Я попросила ее рассказать о детстве Касси, и, когда она начала мне стало больно ее слушать. Эта женщина гордилась своей дочерью, но завидовала ее успеху и популярности. Я представила, как эта женщина надменно вела себя по отношению к своему единственному
Интересно, что во время беседы миссис Литлфидд не обмолвилась ни единым словом о том, что Чи-Чи сказала утром: миссис Литлфилд всегда отказывалась приезжать в Ист, даже на короткое время, и Касси сама навещала ее; построила ей дом; постоянно посылает ей деньги с того самого дня, как достигла успеха в работе двадцать лет назад. Миссис Литлфилд не проговорилась также, что два года назад подверглась аресту за попытку сбить машиной своего соседа.
Но миссис Литлфилд сочла нужным поделиться с национальной прессой следующим фактом:
– Полагаю, Кэтрин не рассказывала вам, что я зачала ее еще до того, как вышла замуж.
О Господи, бедная Касси.
– Гм… нет, – сказала я.
– Он обольстил меня на танцах, и не успела я опомниться… Короче, я осталась с ребенком, которого не хотела, и с мужем-пьяницей, которого я тоже не хотела.
Она рассказала, как много работала, как ей трудно было сохранять приличия с мужем, как тяжело было воспитывать Касси и «следить за ней ястребом, чтобы она не пошла дорогой своего отца».
«Вот это мать», – подумала я.
Самое худшее интервью в моей жизни. Я возненавидела ату женщину; мне не хочется ее слушать; мне не хочется ее цитировать. Но ведь это моя работа. Собрать как можно больше информации, чтобы дать портрет Касси.
В итоге я сочла интервью весьма полезным. Только бы и сорваться и не накричать на эту ведьму.
– Скажите им, чтобы они использовали фотографию времен моей юности, – заявила она внезапно. – Кэтрин знает какую. Если напечатаете другую, я подам на вас в суд. Клянусь, я это сделаю. Вы не посмеете публиковать мои фотографии без моего ведома и разрешения.
– Наверняка вы очень интересная женщина, миссис Литлфилд.
– Видели бы вы меня раньше. Ябыла самой красивой девушкой в округе, каждый вам это подтвердит. От поклонников не было отбоя.
– Меня это не удивляет.
– Мне повезло с матерью, – сказала она. – У меня не было сквозняка в голове, не то что у некоторых.
– Считаете, у вашей дочери был? – не удержалась я от вопроса.
– У Кэтрин? Она словно лиса-плутовка: вечно что-то вынюхивает, сует нос не в свои дела.
Я перевела разговор на ее внука Генри.
– Она назвала его в честь отца, можете представить себе такое? Нам повезло, что он не с рюмкой в руке родился. Нет, вы представляете?
Я промолчала. Мы поговорили еще немного, и я рассыпалась в благодарностях.
– Запомните: Кэтрин знает фотографию, которую вы можете использовать!
Я повесила трубку.
– О Господи! – сказала я Скотти.
Я стала собирать вещи для поездки в Нью-Йорк, когда позвонила мать и сказала, что по своим каналам нашла для меня дешевый номер.