Пуговица. Утренний уборщик. Шестая дверь
Шрифт:
«А разве я искал?!» – чуть не закричал я.
Бросился в комнату. Было уже довольно поздно, «многоуважаемый шкаф» маячил в темноте, как «Титаник», поглотивший в себе все ее вещи, которые я так и не решился пересмотреть. Я начал судорожно доставать их и тщательно перетряхивать каждую… Кроме боли и бешеного сердцебиения, эти поиски ничего не принесли. Когда все содержимое шкафа уже валялось на полу, я еще раз осмотрел объемное днище и в дальнем углу обнаружил… пуговицу. Ту самую пуговицу с ее курточки! «Этот ангел тебя обожает…»
Я зажал ее в ладони. Звук, вырвавшийся из моего горла, мог бы перевернуть
…Я написал короткое сообщение по адресу, указанному на визитке.
А потом каждый час моей жизни превратился в мучительное ожидание.
И вот теперь желтый конвертик высветился в правом углу. И я не знал, что лучше – этот конверт или НИЧЕГО. Я перевел дыхание. Щелкнул «мышкой». Закрыл глаза. Открыл…
«Я умерла 25-го сентября 1997 года…»
Я закрыл лицо руками. Холод и мрак поглотили меня…
Книга вторая
Часть первая
Лика
«Я умерла 25 сентября 1997 года…
Каждый раз, когда воскрешаю в памяти тот день, закрываю лицо ладонями – даже если в это время нахожусь среди людей…
…Я ехала на вокзал с таким чувством, словно меня отправили в космос. На пульте у водителя мигала красная лампочка – уж не знаю, что это было: огонек счетчика или магнитолы, – мне казалось, что эта мигающая лампочка отсчитывает секунды моего пребывания на Земле. Подсознательно я искала возможность остаться. Но в кармане лежал билет, краски и этюдник прибыли на место раньше меня, погода была прекрасная и такси ехало быстро.
У меня оставалось время до поезда, я побродила по привокзальной площади. И увидела то, что могло бы изменить планы: «наш» шкаф в витрине, на нем висела табличка «Продается!». Я испытала немыслимое облегчение: повод найден! Деньги у меня были, и я быстро оформила покупку. А потом мне пришла в голову «гениальная» идея: побуду дома, а потом, перед твоим приходом, спрячусь в шкафу. Вот такой должен был быть сюрприз…
Что было дальше? Я умерла…
Я вернулась на вокзал, купила новый билет и села в поезд…»
…В институте ее называли Лиса. Из-за рыжих волос и зеленых глаз.
Лиса явилась вечером, на следующий день после открытия биеннале. В это время молодые художники и гости ужинали, собравшись у большого мангала. Посреди поляны были накрыты фуршетные столики. Неподалеку камерный оркестр наигрывал мелодии Вивальди. Метрах в сорока от импровизированной гостиной располагались вместительные брезентовые павильоны с экспозициями, еще дальше – палатки для участников. Иностранные гости и журналисты поселились в живописном гостиничном комплексе районного центра. Их за склоном горы ждали автобусы. Гости выглядели довольно респектабельно на фоне богемной братии. Белые сорочки мужчин светились в сумерках, будто неоновые. Легкая музыка, звон бокалов, приглушенные голоса и черная лохматая гора… Она дышала как живая и напоминала гигантское животное, уснувшее в стране лилипутов.
Едва уважаемая публика вместе с оркестром отбыли – картина изменилась. На поляне
– Смотрите-ка – Лиса! – Первым ее заметил Птица – худощавый парень, в «миру» именуемый Сашей. – Приехала-таки…
– И как всегда, в своем репертуаре… – подхватила керамистка Вика. – Словно с луны свалилась…
– Да ладно тебе! Лиса она и в Африке Лиса! – сказал еще один их товарищ – Влад. Стрельнув недокуренным «бычком» в ближайший куст, он поднялся навстречу девушке, растерянно оглядывающейся по сторонам. – Пойду встречу нашу королеву, а то заблудится…
Лиса была бледна, джинсы по колено измазаны грязью, на заостренном лице застыла маска безразличия. Ее усадили у костра, кто-то протянул стакан с водкой и шашлык на деревянной шпажке. Лиса молча опрокинула стакан, отчего Вика даже присвистнула, удивленно оглядев компанию.
– Молодец! – сказал Птица. – Наш человек. А то всегда держишься как неродная…
– А когда она тебе была родной, позволь узнать? – хмыкнула Вика. – Лиса – не нашего поля ягода. При таком-то папочке. Да и муженек ему под стать. Так что спи, Птица, спокойно.
– Может, косячок забить? – пропустив мимо ушей замечание подруги, обратился к Лисе Птица.
– Молчание – знак согласия! – Влад протянул девочке свою очередную сигаретку. Ребята переглянулись. Зависла пауза, во время которой Лиса покорно сделала несколько затяжек.
– Вот он, наш ангелочек! – рассмеялась Вика. – Видно, достала ее семейная жизнь!
Все дружно рассмеялись. Птица долил водки в стакан, который Лиса все еще держала в руке:
– Пей, дорогая, дома не нальют!
Повинуясь команде, Лиса сделала несколько глотков, и Вика сунула ей в рот виноградину. Влад сел рядом и обнял девушку за плечи:
– Ну вот и румянец появился! А то сидишь, как забальзамированная. Отвыкла от компании. Ничего, за пару дней сделаем из тебя человека!
– Прикид нужно сменить, – критически заметила Вика. – Да и хаер у тебя, как у институтки. Слушай, а хочешь, я тебе дреды сварганю?!
– Точно! – обрадовался Птица. – Викуся у нас мастер по дредам! Давай, Лиса, соглашайся! Папочка на уши встанет!
– Решено! – Вика поднялась с травы и потянула подругу за руку. – Пошли в палатку! Дреды – это круто! Завтра на пленэре будешь неотразима. Айда!
Лиса не сопротивлялась. Это было странно, непривычно и действовало на однокашников возбуждающе. Веселой гурьбой они направились к палатке. Объект эксперимента усадили в центре на табурет, сами уселись на раскладушках, потягивали пиво из банок. Вика взялась за работу. Сначала железной расческой начесала пряди до образования плотных волосяных тромбов. Процесс был довольно неприятным и болезненным, но Лиса сидела тихо и послушно, только голова дергалась в разные стороны, как у куклы. Затем Вика достала из рюкзака вязальный крючок (она всегда возила с собой нитки, из которых плела ажурные шляпки на продажу) и аккуратно заправила оставшиеся волосинки внутрь тугих дредов. В это время Влад расплавил в жестянке восковую свечу. Вика ловкими и умелыми движениями втерла это варево в каждую дредину. Лиса сидела с закрытыми глазами и, казалось, спала… Вика аккуратно опалила зажигалкой лишние волосинки и еще раз обработала дреды крючком.