Пуговицы и кружева
Шрифт:
Наконец дошло до бюстгальтера и трусов. Я швырнула их на пол, негодуя на себя, что выполняю чужой приказ. Нужно было не отступать, но голова буквально раскалывалась от боли, а второго удара мне было бы не пережить.
– Теперь вымойся, – кивнул он в сторону душа.
Я повернулась к нему спиной, прекрасно осознавая, что он все равно будет пялиться на мою задницу. Под теплыми струями я попыталась расслабиться. Остальные женщины не смотрели в мою сторону и хранили молчание.
Я чувствовала, как его взгляд ползет по моему телу. Он буквально пожирал меня глазами, а его мысли
Усилием воли я заставила себя не думать об этом и сосредоточилась на теплой воде и мыле. Мылась я тщательно – кто знает, когда еще дадут такую возможность?
Приступив к мытью головы, я вдруг услышала плач. Одна из женщин, что находились в душевой, стояла, забившись в угол, обхватив грудь руками. Все ее тело конвульсивно вздрагивало. В звуке ее плача, в ее завываниях слышался жуткий страх.
Слушая эти звуки, я почувствовала, как мною овладевает отчаяние.
Выхода не было.
За исключением смерти.
Нас завели в небольшое помещение, где стояло два стола, и дали поесть. Всего я насчитала двадцать девушек, включая себя. Разговаривать друг с другом было категорически запрещено. Посуда не полагалась. Охраняли комнату трое, вооруженные винтовками и пистолетами.
Есть не хотелось, но я заставила себя проглотить хоть что-нибудь. Мне нужны были силы, чтобы бороться. Тот, который пялился на меня в душе, тоже был здесь и продолжал сверлить меня тем же похотливым взглядом. Он буквально насиловал меня своими буркалами, воображая, что бы такого гнусного и ужасного сделать со мною.
Мне сделалось дурно.
Я попыталась зацепиться взглядом хоть с кем-нибудь из сидевших рядом девушек. Может, кто-то знал, куда нас везут. Может, кто-то знал, как выбраться отсюда. Может, кто-нибудь знал, что хотят от нас эти люди.
Пока что я могла сделать лишь одно заключение: мы попали в руки торговцев живым товаром.
Они продадут нас покупателям, которые заставят нас делать такое, о чем в человеческом языке не найдется слов.
Лучше уж умереть. Хоть миллион раз подряд.
После ужина нас вновь развели по каютам. Трудно было сказать, одной ли мне предоставили отдельное помещение. Можно было подумать, что мне оказывают какое-то особое внимание, но для меня это означало лишь собственное бессилие. Ведь победить в сложившейся ситуации можно было только превосходящей численностью. А так я была совсем одна.
Тем более что оставался еще тот тип из душевой. А он не преминет попытаться изнасиловать меня, как и его предшественник.
Но у него ничего не выйдет!
Прошла неделя. Судно шло, не сбавляя хода, и я чувствовала, как его подбрасывает на волнах. Несколько раз мы попадали в шторм, и тогда качка становилась невыносимой. Наша плавучая тюрьма проваливалась в бездну, еда летала по столу. Иногда я не могла уснуть, несмотря на дикую усталость.
Оставаясь наедине с собой, я все думала о Джейкобе. Мне было жалко его, хотя, возможно, его участь оказалась легче моей. Быть может, его убили и его труп плавает где-то в
Но хуже всего было то, что он не знал о моей беде. Вероятно, он даже не догадывался, что я попала на судно. А если и знал, то все равно не смог бы описать его вид. Так что на полицию надежды не было.
Джейкоб не придет мне на помощь.
На восьмой день мое беспокойство достигло предела. Я страшно извелась. Меня одолевали приступы морской болезни и мучила постоянная рвота. Сколько бы раз я ни спрашивала, куда нас везут, никто так и не дал ни малейшей информации.
Той ночью я не могла сомкнуть глаз. Меня охватила паника. Я была в ловушке, совсем одна, и до сих пор так и не составила плана побега. Мужчины на борту не расставались с оружием, и никто из женщин даже не думал о сопротивлении. Но если бы мне удалось установить контакт хоть с одной из них, то выпадал шанс организовать нападение на тюремщиков. Нас было гораздо больше, чем надзирателей. Так уж лучше погибнуть в бою, нежели ждать своей участи после того, как судно причалит.
Я была готова умереть, но только не стать секс-рабыней.
Над моей головой располагался иллюминатор. Наблюдение за морской поверхностью, за тем, как волны лижут стекло, хоть как-то успокаивало нервы. Нежный шум бьющейся о корабельный корпус воды был моей музыкой – он помогал немного расслабиться. Мысли замерли в голове, и я впала в некоторое подобие транса. Мир перестал существовать.
За спиной скрипнула дверь. Звук был совсем не громкий, и, кроме меня, его вряд ли кто-нибудь слышал. Тем более что с момента похищения все мои чувства обострились, как никогда. И в первую очередь слух. Я могла предчувствовать события до их наступления. Мне удавалось «засечь» чужие голоса еще до того, как они становились явственно различимы. Я чуяла опасность заблаговременно, чтобы приготовиться к отпору.
Вот и в тот момент я, еще не успев обернуться, прекрасно поняла, кто именно разодолжил меня своим визитом посреди ночи. И я была готова к его приходу. Он думал застать меня врасплох, спящей. Полагал, что я нахожусь в блаженном неведении.
Он быстро расстегнул штаны, кинув их на пол. Туда же полетели трусы.
Я выжидала нужный момент.
Его колени неслышно коснулись матраса. Он растопырил руки по обе стороны от меня и приготовился к действию.
Я чуть-чуть приоткрыла глаза, только для того, чтобы следить за его движениями.
Именно тогда я заметила в его руках шприц.
Ах ты ж, педрила, чего удумал!
Я схватила его за запястье и так резко вывернула руку, что шприц покатился по полу. Следом я ударила его в лицо лбом, отчего этот гад опрокинулся назад, не ожидав от меня такой прыти.
Его хрен все еще продолжал стоять, весь блестя от смазки.
Я сжала пальцы в кулак и изо всех сил зарядила ему по гениталиям.
– А-а-а! – Он снова упал на спину, схватившись за свое достоинство, и прошипел сквозь стиснутые зубы: – Ах ты ж бля…