Пуговка
Шрифт:
– Помню. И что?
– А то, что у меня конверт лежал в кармане – я все отправить его никак не могла. Забывала постоянно. А тогда вспомнила. И незаметно поменяла конверты. Вбросила в ящик письмо к подружке – Глотник даже ничего и близко не заподозрил…
– Ну, дела… И что делать теперь будем?
Пуговка посуровела:
– Он не оставил нам выбора. Мы должны с ним рассчитаться. За все. – Она погладила Алешу по руке. – И за твой допрос тоже.
Вдалеке горел фонарь. Тусклый свет от окон залил пустынный двор причудливым намеком на электрическую
– Сорвем и наденем на себя? Станем призраками? – показал пальцем Алеша.
– Больше провозимся, – с сомнением посмотрела на белье Пуговка. – Толку мало. С чего начнем?
Алеша хмыкнул. Задумался.
– Может быть балкон?
– Я тоже о нем сначала подумала, – согласилась Пуговка. – Пошли.
Пуговка и Алеша подошли к стене дома.
Где-то работал телевизор. Звучала музыка. Кого-то интересовала погода на завтра.
Пуговка тихо засмеялась.
– Ты чего? – Алеша попытался разглядеть ее губы в темноте. Тщетно.
– Они никогда не говорят правды.
– Кто?
– Как их?.. Ну, эти… Синоптики хреновы, – улыбнулась Пуговка.
– Синоптики… – Алеша поежился. – Тебе бы все хиханьки да хаханьки. Что дальше делать-то?
Алена указала на трубу, выходящую из земли в метре от них и идущую вдоль стены на второй этаж, потом, растворившись в сумеречной дымке, пропадающую, поглощаемую кирпичной поверхностью дома.
– Подсадишь меня. А потом я по трубе заберусь к Глотнику на балкон.
– А ты не упадешь? Он же смотри, – Алеша поднял голову и посмотрел вверх, – вон как высоко.
Пуговка насмешливо хмыкнула.
– А если он был бы на третьем этаже? Или хотя бы на втором? Как бы ты тогда заговорил? Мне бы только до перил добраться. Тут же метра два с половиной, не больше. Подтянусь – и все дела. Глотник – идиот. Помнишь, что в прошлом году было?
– Ну, да. Елку у него с балкона свистнули.
– А он, идиот, так балкон и не застеклил. Шли пацаны пьяные, подпрыгнули, забрались на балкон, свистнули елку и свалили. Видишь, как все просто получается.
Алеша почесал затылок, сдвинув на глаза шапку.
– Да, но все равно высоко же…
– Не боись, – усмехнулась Пуговка. – Прорвемся!
Она поставила одну ногу на небольшую скобу в трубе.
– Давай, подсаживай!
Алеша подпер ее сзади руками.
– Ооооп… – Напрягшись, он приподнял Пуговку.
Она тут же обвила другой ногой трубу и обхватила холодную металлическую поверхность как можно выше.
– Давай еще… Еще подсаживай – сквозь зубы проговорила она.
Алеша изо всех сил уперся в ее зад, подавая его вверх. Она заперебирала ногами, ухватываясь и отталкиваясь тыльной и внешней стороной обвитых вокруг трубы ступней.
– Еще немного…
Встав на цыпочки, Алеша подтолкнул ее верх. Пуговка подалась вперед. Ухватилась рукой за бетонный выступ снизу балкона. Она быстро поставила туда вторую руку и, подтянувшись, забалансировала, прижимаясь к стене.
Алеша стоял, замерев, запрокинув наверх голову. "Только бы забралась, только бы забралась". Он озирнулся по сторонам. "Чуть не забыли". Внимательно осмотрел безлюдный двор. Снова посмотрел наверх.
Пуговка подтянулась и встала коленями на выступ. Медленно поднялась, приставив
Алеша кивнул и, негромко насвистывая, свернул за угол дома.
Пуговка достала нож, щелкнула кнопкой – лезвие выскочило и хищно блеснуло в свете далекого фонаря. Она взяла за штанину сушащиеся на балконе, ниже перил, еще влажноватые джинсы и резко полоснула по ним ножом. Ткань легко разошлась. "Вот тебе, вот!" – Пуговка начала кромсать джинсы: вверх-вниз и накрест. Она сорвала рубашку, проткнула ее насквозь, проделав дыру, положила нож на пол, схватила за дыру руками, ткань поддалась и с тихим треском пошла в стороны. Пуговка подхватила и снова заорудовала ножом. Белье и одежда ложилась к ее ногам бесформенной грудой тряпья. Пуговка вспорола два мешка с сахаром, стоящих у стены. Открыв старый кухонный шкафчик, увидела бумажные пакеты с мукой, геркулесом, приправами, сушеными яблоками. Глаза ее хищно блеснули и она пырнула самый большой пакет. Потом поменьше. Потом еще. И еще. Она упала на четвереньки и широкими взмахами нарезала линии и кресты на линолеуме, устилающем пол, "Еще, еще, еще!"
Пуговка остановилась, тяжело дыша. Она оглядела исполосованный пол, изорванную в клочья одежду, изрезанные мешки, рассыпавшуюся, растоптанную сахар, муку, какие-то разорванные книги и журналы, пропоротые покрышки от велосипеда, проткнутый волейбольный мяч. "Он уже никогда не будет им играть".
Она сложила нож. Посмотрела. Никого. Перекинула гибкое тело через перила. Ужом скользнула вниз, приземлившись на носки. Тихо побежала к подвалу.
Алеша с тревогой посмотрел на выросшую перед ним фигуру Пуговки.
– С тобой все в порядке?
– В порядке, в порядке… Иди за мной, – бросила Пуговка и смело спустилась по неосвещенной лестнице в подвал.
Алеша еле поспевал сзади.
– Что ты еще там придумала?
– Увидишь, – не оборачиваясь, ответила Пуговка. – Он у нас получит сполна.
Она повернула выключатель. Подвал залился неярким светом. Пуговка и Алеша на мгновенье зажмурились. Пуговка быстро справилась со щипанием в глазах и свернула направо, прошла вдоль запертых на навесные замки дверей к самому углу.
– Вот. – Она остановилась перед зеленой дверью с увесистым навесным замком. – Большой, фирменный, – оценила она. – Не так-то легко будет вскрыть. Иди сюда. – окликнула она Алешу.
Алеша приблизился к ней, с опаской посматривая на дверь.
– Там что, есть кто-то?
– Да. Есть.
Алеша сделал шаг назад.
– Серьезно, что ли?
Пуговка кивнула.
– Тихо ты только, – зашипела она. – А то спугнешь!
Алеша медленно попятился к двери.
– Эээ… А кто там? – Он остановился поодаль.