ПУЛЬС СВЕТА
Шрифт:
– Мама Ира...
Ирина неожиданно всхлипнула.
Катя ушла. Через несколько минут быстро зашёл в дом Кирилл. Ничего не спрашивая, сел к столу, рассматривал букет роз, вертел вазу, меняя угол зрения. Нюхал цветы и с улыбкой поглядывал на мать.
Она ходила по комнате у него за спиной, ломала пальцы, подбирала слова для объяснения.
– Кирилл, ты догадываешься, зачем я позвала тебя?
– Конечно... Тут все догадываются...
– Кто, все?
– Ну все... В нашей деревне, и в нижней, и в Покровском...
– Как... Откуда... Он
– Да нет, мам, что ты... Он вообще, кажется, только с тобой разговаривает... Ещё с Ленкой Севидовой... Тут понятно всё, мам, тебя же знают все... Разговаривают... Ещё до Виктора...
– О чём разговаривают?..
– Ну вроде как, жалеют... Хотят, что б ты тоже, счастливой стала... Сполна... Только, конечно, сказать тебе никто не решиться никогда... Переживают... Беспокоятся... Знают же...
Ирина ухмыльнулась испуганно. Снова заходила вокруг стола, теребя пальцы.
– Так... – сказала сама себе.
Кирилл невозмутимо крутил вазу пальцами, разглядывая розы, наклоняя голову то влево, то вправо.
– Кирюша... Ты мне не хочешь ничего сказать?..
Кирилл прекратил крутить. Положил руки на колени.
– Хочу мам, но не могу...
– Почему? – остановилась она.
Кирилл молчал, не поднимая глаз.
– Скажи... Я должна знать... – присела она рядом на краешек другого стула.
Впилась взором. Лицо окаменело вдруг. Волнение клокотало только внутри. Билось во всём теле, в мозгу и вокруг. Кажется вся комната наполнилась чем-то. Кажется вокруг пульсировал свет. Может ещё что-то. Носилось вихрем, невидимое. Тело, кажется тоже исчезло, таяло в этом «нечто». Всё расплывалось: и очертания и мысли. Только чувство жило в пространстве. Охватило всё и пульсировало вокруг.
– Скажи... – сухо и почти шёпотом проговорила она. – Только ты можешь мне помочь, - ты – живая плоть Петра, всё, что у меня осталось... – она не узнавала свой голос.
Будто чужие уста шептали.
Кирилл поднял глаза, взглянул в лицо, словно соединился с ней вновь, будто снова находился во чреве её. И рядом, где-то близко, находился его отец.
– Мама... – прогрохотало в ушах у неё, как железнодорожный состав, пролетевший в нескольких метрах. – Я многое не понимаю ещё... Но... Ты говорила всегда... Любовь, это проявление Бога, да?
– Да... – скорее подумала она, чем произнесла.
– Тогда, как же можно оттолкнуть её? – смотрел он в глаза. – Мне кажется она одна... Её нельзя делить... Или она есть... Или её нет...
А если есть – это благо... Или счастье... Или, не так хотел Бог?
– Да... – снова шепнула она, закрыв лицо ладонями, уткнулась в крышку стола головой. Скрипнул стул. Кирилл подсел рядом. Молча обхватил за плечи и приблизил её к себе. Только его руки и мокрые слёзы, вернули ей ощущение своего тела. «Что это!» - очнулась она. Они снова появились – слёзы. Сколько лет, не было их.
– Кирюша... – прошептала она губами, - спасибо тебе...
Кирилл не ответил. Высушило горло – не сказать, не глотнуть.
Так посидели немного.
– Мам... А
Ирина подняла голову, шумно вздохнула со свистом, будто вынырнула из воды и с жадностью глотнула воздух. Часто задышала, растирая мокрые глаза, улыбнулась чему-то...
Взглянула на него и, всхлипнула громко опять.
– Сейчас!.. – улыбнулась вновь, глубоко дыша, только теперь почувствовала вокруг себя воздух.
Кирилл быстро встал, отошёл, открыл дверь в свою маленькую комнатку и не закрывая её, стал всматриваться в портрет Ирины. Стоял, улыбался.
– Мам, а ты другой стала... Я другой портрет напишу...
– Какой ещё, - поползла у неё испуганная улыбка.
– Увидишь... – не отводил он взгляд от полотна.
– Ладно тебе, - усмехнулась она сквозь слёзы.
Поднялась, держась за крышку стола, Постояла чуть, смотря себе под ноги.
– Мам, ты посиди пока... Я сам тебя чаем напою, ага? – зашагал он в кухню.
– А где всё, мам?
– Да там же... – разложила она руки на стол, опустила сверху голову на бок.
Смотрела в окно, мигая глазами. За окошком, по тропинке, бегала Катя с Никиткой. То присядет к нему, то отбежит со смехом. Потом снова присядет. Никитка шустро перебирая ногами, догонял маму, взмахивая ладошками.
– Позови Катю... – сказала она негромко и вздохнув, закрыла глаза.
Кирилл пройдя мимо, остановился у двери.
– Мама, может тебе не ездить?
Она снова открыла глаза. Увидела, что солнце садилось в тучки у горизонта. Смешались все краски на небе, от золотистой, до свинцово-синей. Как мазки на палитре, только живые – переходили незаметно друг в друга, образуя неописуемые оттенки.
– Ты думаешь...
– Мам, он тебя везде слышит, и икону подарил, не зря ведь...
Кирилл открыл дверь, легко сбежал по ступенькам. Потом появился в окне. Катя остановилась, смотрела на него, опустив руки. Кирилл быстро подошёл, подхватил на руки Никитку и они вместе с Катей зашагали к дому. За спиной на кухне, зашумел чайник в тишине.
Ирина улыбнулась и снова прикрыла веки.
Приятно прошёл вечер. Хорошо быть среди родных тебе людей. Которые всё понимают и чувствуют. Просто чувствуют, а не сочувствуют. Не жалеют, а любят. Уже этим помогают. От них веет такой радостью. Таким ароматом самой жизни. Её вкусом и желанием творить в ней. Они – хозяева своей жизни.
А она? Она думала. Она ещё ничего не решила. Ощущения были летучи и бесформенны. Нельзя ухватиться и определить, как быть. Что сделать в следующую минуту, завтра, потом.
Как только она пыталась перевести чувства в мысль - упиралась в стену. В стену противоречий и не отвеченных вопросов.
Никитка твёрдо бегал по дому и любопытно водил глазами. Вот ему, не отягощённому надуманными проблемами, легко решать. Чувства его чисты и ясны. Ирина улыбалась, глядя на внука. Катя с Кириллом говорили мало, просто сидели, улыбались, ничего не спрашивали. Кирилл принёс воды. Катя сполоснула немногочисленную посуду.