Пульс за сто
Шрифт:
– Пожалуйста.
Павел Борисович лег на постель и сам протянул доктору руку.
– Не пытайтесь развязать узел, – предупредил тот, доставая из кармана эластичный бинт. – Ничего не получится.
– И не собираюсь.
Лучинский был согласен на все. Лишь бы врач не передумал.
Только когда в двери клацнул замок, Павел Борисович, наконец, вздохнул с облегчением. Кажется, этот раунд он выиграл. Теперь главное, чтобы Агеева ничто не задержало.
– Я забираю ключ с собой. Распоряжение главного, – послышался голос доктора из коридора. – Если что –
Врач ушел.
– Зачем он запер дверь? – спросил медсестру санитар.
– Почем я знаю? На крайняк, есть дубликат.
Лучинский рывком сел на кровати. Дубликат! Как он об этом не подумал? Голова сильно закружилась от резкого движения. Что же делать? Врач вернется только через час. А если они решат не дожидаться вечера? Надо уходить! Немедленно! Но как? Павел Борисович посмотрел на привязанную руку. Хорошо, что он оказался предусмотрительным! Свободной рукой критик достал из кармана пижамы ножницы. Он прихватил их в реанимации, когда санитар вышел в коридор. Избавившись от бинта, Лучинский вскочил с кровати, подбежал к окну, приоткрыл створку и выглянул наружу. Окно выходило в пустынный двор. Отлично! Правда, есть проблема. Палата находится на третьем этаже. Что с этим делать? Связать веревку из простыней? К счастью, обе постели застелены. Павел Борисович заколебался. Он не любил физкультуру. И еще ему шестьдесят два года. Но если он не попробует, шестьдесят три не исполнится никогда…
Глава двенадцатая
17 июня
14.55
Дверной звонок оказался неожиданно резким. Карпов вздрогнул и открыл глаза. Удивительно, но ему все же удалось заснуть. В дверь снова позвонили. Геннадий Иванович вскочил с дивана и пошел в прихожую. По пути он вспомнил, что Кристина запретила отвечать на звонки, и в нерешительности остановился. Звонок прозвенел в третий раз. Карпов заметил глазок на входной двери. Кто мешает ему посмотреть в него? Он на цыпочках подкрался к двери, прильнул к глазку и в ту же секунду резко отпрянул. За дверью стоял… Лучинский! Как он нашел его? Звонок вновь ожил. Карпов растерянно посмотрел на дверь.
– Геннадий Иванович… – послышалось из-за нее.
– Павел Борисович? Это вы?
– Геннадий Иванович… – голос стал явственней, будто его обладатель уже стоял рядом.
– Как вы меня нашли? – спросил Карпов.
– Геннадий Иванович… – в третий раз повторил Лучинский. – Выходите. Присоединяйтесь ко мне. Я теперь свободен.
– К вам? – растерялся Карпов. – Но… мне нельзя. Меня предупредили…
– Не обращайте внимания. Выходите. Я вас спасу.
Внезапно дверь слегка приоткрылась.
Карпов попятился – он ведь прекрасно помнил, что сам ее закрывал – и… проснулся. Помотав головой, Геннадий Иванович стряхнул с себя остатки кошмара. Это был сон. Только сон…
Окончательно пробудившись, Карпов ощутил, что зверски голоден, и отправился на кухню. Скромный холодильник был доверху забит продуктами.
«Когда только они успели?» – подивился Геннадий Иванович.
Хотя, кто знает, что это за
Карпов щедро нарубил колбасу, нарезал сырок, распечатал коробку с тостами… Вскоре на кухонном столе возник заварной чайник, над носиком которого струились легкие завитки пара, и большая тарелка с бутербродами. Только теперь Геннадий Иванович понял, насколько проголодался. Наспех устроившись за столом, он жадно вонзил зубы в первый бутерброд.
Наполнив желудок, Карпов с облегчением откинулся на стуле и сделал глоток. Чай был именно таким, какой он любил: не слишком горячий, но и не остывший. В блаженстве Геннадий Иванович закрыл глаза.
«Как мало, в сущности, нужно человеку для счастья», – подумал он и тут же услышал:
– Приятного аппетита.
Карпов подскочил, как ошпаренный. Прямо перед ним стоял Олег Сергеев.
– Господи! Что у вас за привычка? Вам надо колокольчик к ноге привязывать.
Олег Михайлович присел к столу напротив. Несмотря на полный событий день, он был как всегда чисто выбрит, безупречно одет и источал слабый запах парфюма.
– Наверняка у вас ко мне много вопросов.
– Подозреваю, не на все из них вы ответите, – раздражение придало Карпову смелости. – Поэтому лучше говорите сами.
– Логично, – согласился Сергеев. – Начну с главного. Здесь вы будете жить весь оставшийся срок. Вещи ваши мы привезли. Вместо прежнего компьютера будет ноутбук, но не волнуйтесь – вся информация на него перенесена.
«Оставшийся срок!»
Геннадий Иванович почувствовал облегчение. Он догадывался, что серьезных изменений в его судьбе ближайшее будущее не несет, но одно дело гадать, а другое – знать.
«Подумать только, насколько все относительно, – мелькнуло в голове, – если новость о продлении “тюремного срока” с неясным приговором в конце способна обрадовать».
– Уровень комфорта, конечно, несравним с прежним местом обитания, но тут претензии надо предъявлять Лучинскому.
– А что, есть такая возможность?
Сергеев проигнорировал реплику.
– Вы по-прежнему можете уйти отсюда в любой момент, – продолжил он, – хотя после сегодняшних событий я почти уверен, что вы этого не сделаете. На лестничной площадке установлена видеокамера, поэтому на случайные звонки лучше не реагировать. Впрочем, об этом вы уже знаете. Помощников здесь у вас не будет, но вряд ли это создаст большие проблемы. Вам ведь не привыкать жить в одиночестве.
«Вот почему она сказала “Прощайте”», – сообразил Карпов и спросил:
– Значит, Кристину я больше не увижу?
– Привыкли к ее обществу?
– Ну, так другого общества вы нам не предлагали.
– Рад, что угадал с выбором. Но Кристину вы действительно больше не увидите.
– Тогда передайте ей, что я извиняюсь.
– Извиняетесь? За что?
– Неважно. Просто передайте – и все. Она поймет.
– У вас уже есть свои маленькие тайны? Это мило. Ладно, передам. Если понадобится что-либо еще, просто снимите трубку телефона и дождитесь ответа.