Пульс за сто

Солод Олег

– Послушайте, давайте сделаем так. Раз уж я все равно здесь, мы прямо сейчас посмотрим рассказ – ведь текст у вас наверняка есть. И если там не совсем безнадежно, – Карпов мысленно обругал себя за невольно вырвавшуюся фразу, – обещаю вместе с Михаилом Петровичем бесплатно поработать над ним, чтобы довести до ума.

– Это невозможно.

– Невозможно? Почему?

– Михаил Петрович умер.

Карпов замер.

– Приношу свои собо… – Он вдруг похолодел. – Вы ведь не хотите сказать, что эти события…

– Михаил Петрович скоропостижно скончался от инфаркта.

У него было слабое сердце. Накануне он сказал сыну, что больше не будет писать.

Настенные часы, чуть слышно отбивавшие ход, внезапно остановились для Карпова.

– Поэтому у меня к вам встречное предложение, – сказал Орлов.

– Какое?

– Я предлагаю вам самому побыть в шкуре автора. Написать и опубликовать рассказ. Но не под собственным именем, а под псевдонимом. Пусть ваше имя не слишком известно, в профессиональных кругах его знают, а в этом случае качество текста часто отходит на второй план. Во избежание случайностей вам дается три попытки. Если хотя бы один из трех рассказов одобрят в печать – будем считать, вы прошли испытание и искупили вину. Разумеется, необходимо полностью исключить возможность использования личных связей, поэтому вы, как мы и договаривались, проведете три месяца… или меньше – если положительный ответ поступит раньше – в этом коттедже. Здесь нет Интернета, не работает мобильная связь…

– Что за чушь? – вырвалось у Карпова. – Какие рассказы? Я не пишу рассказов. Я литературовед.

Орлов оставил его эмоциональный всплеск без внимания. Часы с кукушкой на стене отбили очередные полчаса, но и после этого комментариев не последовало.

– Понятно. Ваше предложение, как я понимаю, из категории тех, от которых невозможно отказаться? – уточнил Геннадий Иванович.

– Вовсе нет. Решение принимать вам.

– И что будет, если я с ним не соглашусь?

– Вы умрете.

Орлов произнес это таким будничным тоном, что смысл фразы не сразу дошел до Карпова. Но даже когда он осознал истинное значение произнесенных слов, то не смог в него поверить и спросил:

– Вы хотите сказать, что вы меня… убьете?

Лицо Геннадия Ивановича приобрело странное выражение. Видимо, потому, что одна его половина выражала недоверие, а вторая – страх.

– Я? Что вы! Конечно нет.

Карпов заметно перевел дух. Как выяснилось – преждевременно.

– Для этого есть специально обученные люди, – будничным тоном добавил Орлов. – Каждый должен заниматься только тем, что умеет делать по-настоящему. Вы со мной согласны?

Геннадий Иванович не смог ответить. Мышцы его лица, только что выражавшие недоверие, присоединились к тем, которые отвечали за страх. Карпов смотрел на Орлова так, будто видел его впервые. И не мудрено. Еще неделю назад он знать не знал этого человека. Сейчас Геннадий Иванович многое отдал бы за то, чтобы не знать его вовсе. Но такую возможность он упустил…

– То же самое произойдет, если ни один рассказ не будет принят, – продолжил Орлов. – Но что вас так волнует? Одна публикация – пустяковая задача для профессионала вашего уровня. Разве не так?

– Слушайте, это невероятно! – взорвался Карпов. – Убивать человека

за то, что какая-то папка случайно затерялась на его столе? Да вы просто неадекватны! Похищение, теперь эта дикая угроза…

– Вряд ли имеет смысл говорить о похищении. Вы можете свободно уйти отсюда в любой момент, никого не спрашивая. Достаточно нажать кнопку у ворот.

– Уйти? – Геннадий Иванович одарил Орлова недоверчивым взглядом. – Уйти и… все?

– Нет, разумеется. Периметр круглосуточно контролируют камеры. Если вы самовольно покинете территорию, возврата не будет. Договор расторгается в ту же минуту. Мы больше не увидимся. Какое-то время после этого вы проживете обычной жизнью. Но когда-нибудь… может, на следующий день… или через неделю… месяц… а то и год – к вам подойдет человек, которого вы никогда ранее не встречали. И все закончится. Только представьте, с каким ужасом вы, покинув этот дом, будете всматриваться в каждое новое лицо?

– А что, если, выйдя отсюда, я сразу направлюсь в полицию?

– Не вижу в этом особого смысла. Во-первых, кто вам поверит? Во-вторых, исход останется тем же. Разве что увеличится срок, в течение которого вы будете шарахаться от каждого незнакомца. Такая жизнь быстро покажется адом. Вам понятны условия?

– Вы сумасшедший, – только и смог выговорить Геннадий Иванович. – Какое вам вообще до всего этого дело? Кто он вам, этот Сергеев – сват, брат?

– Разве я еще не сказал? Извините. Мое настоящее имя – Олег Михайлович Сергеев. Михаил Петрович – мой отец.

Сердце Карпова пропустило удар. Теперь он понял, насколько все серьезно.

Бывший Орлов, с этой минуты Сергеев, встал.

– Будем считать наш договор вступившим в силу. Конкретные детали обсудим позже, когда вы окончательно придете в себя. Кристина…

Помощница немедленно появилась в холле. Теперь она еще больше напоминала Геннадию Ивановичу бездушного робота из фильма о Терминаторе.

– Можете обращаться к ней по любому поводу. Отношение будет самым предупредительным.

Карпов попытался использовать последний шанс.

– Меня будут искать.

Сергеев снисходительно улыбнулся.

– Кто, Геннадий Иванович? Вы же сами предупредили всех, что уезжаете на три месяца. Давайте не будем об этом. Тем более, сейчас вас ожидает приятная встреча. Кристина, попросите Павла Борисовича присоединиться к нам.

Помощница направилась к лестнице.

Карпов вопросительно посмотрел на Сергеева, но тот никак на это не отреагировал. Вскоре на лестнице послышались шаги.

– Ба! Карпов? «Путеводная звезда», кажется? Значит, это вас мы ждали?

Глаза Геннадия Ивановича округлились. В холл с бокалом в руке спускался известный критик Лучинский – импозантный мужчина возраста первой молодости старости. Курчавой седой шевелюрой он напоминал то ли Альберта Эйнштейна, то ли журналиста Венедиктова. На ногах критика были домашние тапочки.

– Павел Борисович? – удивился Карпов. – Что вы здесь делаете?

– Странный вопрос, – ответил за Лучинского Сергеев. – Вы полагаете, Михаил Петрович послал рукопись в одно-единственное место?