Пульт мертвеца
Шрифт:
— Ах, да все дело в тех юридических закавыках, которые теперь возникли вокруг вас и неё, — с деланным безразличием пожал он плечами. — То же, что и раньше.
— Вы имеете в виду, что казнь Каландры не снята с повестки дня?
— В общем, да, — ответил он. — Кроме того, поднялся шум по поводу того, что и вас следует отдать под суд за содействие её побегу. Всё это очень уж странно, особенно, если принять во внимание ту неоценимую помощь науке, которую оказали вы, околачиваясь там, на Сполле.
Я раздумывал.
— А Патри по-прежнему не спешит раскрывать секрет этих работ?
Он с вымученной улыбкой кивнул.
— Ну… это скорее для вас теперь преимущество. Поскольку они пока не имеют возможности посвящать в эту работу других, и вы, и Каландра остаетесь здесь по сути дела единственными из Смотрителей. И пока вы мне
— Понятно, сэр, — пробормотал я. Разумеется, все это только на руку нам… и в ещё большей степени на руку Патри. Ведь коль нет общественного знания, нет и общественного мнения, а отсутствие общественного мнения позволит им любое тотальное уничтожение всяких там пришельцев без малейшего риска для себя.
Потому что тысяча встанет за тобой, десять тысяч последуют за десницей твоей, и ты останешься невредим…
— Да, сэр, — повторил я. — Понимаю.
ГЛАВА 29
В течение последующих трёх недель не происходило ничего значительного. Примерно раз в два дня Айзенштадт общался с гремучниками, Каландра и я, наблюдая за ними, пытались истолковать чувства пришельцев, говорящих устами пастыря Загоры. Айзенштадту удалось вынести из этих контактов не так уж много нового, а я, поскольку был в курсе дела, начинал понимать, что замечание губернатора Рыбаковой было обоснованным: гремучники, действительно, высказывали правдивые утверждения, которые, тем не менее, могли кого угодно ввести в заблуждение. Айзенштадт даже хотел было возмутиться по этому поводу, но разум остановил его. В конце концов, это могло лишь оказаться странной особенностью их психики, и всякого рода претензии могли лишь напортить.
Что касалось приближавшейся к Солитэру флотилии, то о ней они стойко продолжали хранить молчание, на какие бы уловки ни шел Айзенштадт, пытаясь разговорить их. В конце концов, он отчаялся и прекратил свои попытки. Но лишь после того, как выпросил у них заверения, что они помогут провести корабли с наблюдателями на борту, которые входили в состав комиссии Патри.
Вскоре прибыла и сама комиссия в составе двух кораблей Службы безопасности, нагруженных огромным количеством хитроумнейших штучек-дрючек для фотографирования, сканирования, анализа и измерения и, как я слышал, более чем с дюжиной зомби на борту. Мысль о последних заставила меня похолодеть, и я уже с ужасом представлял себе, как буду жить бок о бок с тюрьмой смертников. Но вскоре выяснилось, что мои опасения оказались напрасными — вместо того, чтобы расположиться рядом с нами, комиссия решила основать свою штаб-квартиру в нескольких сотнях километров от нас на одной из бывших нелегальных баз контрабандистов. Они остановились там, не желая жить в довольно убогих, по их мнению, условиях, типичных для такого паллиативного варианта жилищного вопроса, какой представлял собой наш не обретший осёдлости лагерь у скал.
Принцип отбора людей в эту комиссию вселил в меня кое-какие надежды. Бизнесмены и политические лидеры, влюблённые в свой комфорт и благополучие, были в числе тех, кто не склонен выстрелить первыми в отличие от дуболомов из Службы безопасности Солитэра, возомнивших себя выдающимися военными стратегами. И, действительно, возвратясь после встречи с ними в месте их пребывания, Айзенштадт сообщил мне, что, вопреки ожиданиям Фрейтага на обратное, вопрос об установлении Патри контактов с флотилией стоял на повестке дня работы комиссии. И я вынужден был признать, что это совсем даже неплохо.
Тем временем комиссия отправила на разведку свои корабли, а я вернулся к своим обязанностям, загнав куда-то глубоко-глубоко в подсознание все мысли о неприятельской флотилии… и оказался совершенно не готовым к тому, что, когда две недели спустя, на меня свалилось это…
В то утро Айзенштадт и Загора вели один из своих, как обычно, бесполезных разговоров с гремучниками. В полдень Батт-сити опустел, за исключением двух охранников Службы безопасности, производивших своё рутинное патрулирование ограждённого проволокой коридора, ведущего из нашего лагеря. Было как раз очень удобное время для того, чтобы сесть и понаблюдать за гремучниками, без риска быть чем-то отвлеченным, и этому занятию в последнее время я мог посвящать достаточно много времени. Моей конечной целью было научиться прочитывать их подобно
Заходящее солнце освещало скалы, я сидел и дивился тому, кого это могла принести нелёгкая в наш лагерь на отшибе, когда вечерний бриз донес до меня скрип, колес приближавшегося вездехода. Оба охранника стояли, всматриваясь в проход, вдруг оба они, как по команде, вытянули руки по швам, застыв в почтительном приветствии, обращенном к каким-то, очевидно, весьма высокопоставленным особам. Моя тревога усилилась, сердце даже пропустило удар — опасность? Но с чем она была связана — этого я понять не мог. Ведь никто из них не потянулся ни к телефону, ни к висевшему на поясе игломету. Наоборот, оба стояли навытяжку — как на параде или ином торжественном церемониале. Но, если это были высокопоставленные особы, почему они явились сюда без предупреждения? Впрочем, если это, действительно, было так, то эта очень важная персона явно не пришла в восторг при виде меня, сидевшего без дела. Меня охватила досада при мысли о необходимости куда-то исчезнуть, к тому же вездеход блокировал мой единственный путь к отступлению. Он остановился, и из него вышли двое… у меня остановилось дыхание — даже на таком расстоянии и в сумерках силуэты их на фоне вечернего неба показались мне слишком знакомыми, и я не мог ошибиться.
Тот из них, который повыше, был Миха Куцко, а другой — лорд Келси-Рамос.
Я уставился на них с раскрытым от изумления ртом, и мой мозг, казалось, уподобился бьющейся в силках птице. Лорд Келси-Рамос здесь?! Все кругом только и говорили, что в последнее время полеты даже внутри Солитэра были строжайше ограничены, не говоря уж о том, чтобы отправиться сюда, на задворки, на Сполл. И к тому же получить позволение посетить Батт-сити…
Они обменялись парой фраз с охранниками, и один из стражей порядка указал на меня. Лорд Келси-Рамос кивнул ему в знак благодарности, и они с Куцко направились ко мне. Мой разум мгновенно напомнил мне о тех правилах этикета, которые предписывали необходимый уровень почтительности, и я молниеносно вскочил на ноги.
— Лорд Келси-Рамос, — кивнул я, изо всех сил стараясь подавить изумление, но это вряд ли удалось.
— Рад видеть тебя, Джилид, — произнес Келси-Рамос. В его голосе прозвучало сдержанное дружелюбие, но за этим внешне дружелюбным фасадом скрывалось что-то зловещее. — Небось, удивляешься, как это мне удалось миновать все препоны Патри?
Взглянув на Куцко, я наткнулся на его холодно-официальную сдержанность. Судя по всему, он до сих пор не мог меня простить.
— Мне кажется, вы, сэр, воспользовались своими связями в высоких сферах, они просто не могли вам отказать… — я осекся, уже получив ответ из недр моего всё ещё пребывавшего в хаосе разума. — Как же я сразу не догадался — вы прибыли сюда в составе комиссии в связи с инопланетной флотилией, я угадал?
Он улыбнулся в ответ, но улыбка эта никоим образом не устранила суровости, застывшей в его глазах.
— Мне, действительно, очень не хватало тебя — ведь ты нечасто терзаешь меня необходимостью долгих разъяснений. Да, я удостоился чести посидеть за одним столом с ними.
— Патри весьма повезло, что их выбор пал на вас, сэр.
— Спасибо, — кивнул он. — Хотя, говоря по совести, должен напомнить тебе, что мне всегда удавалось завоевать благосклонность влиятельных лиц. Но сейчас, с застрявшим здесь неизвестно насколько «Вожаком», со всеми этими полунамёками, бесконечными недомолвками… Я, конечно, сразу смекнул, что здесь что-то не так, что здесь должно происходить что-то совершенно неожиданное… — Он взглянул на море гремучников. — Но никогда не мог предполагать, что дело коснется этого…