Пуля для бизнес-леди
Шрифт:
— Нет! — резко отрезала Настя.
— Ладно, перестань ломаться, девочкой тебя даже в порядке комплимента назвать сложно. Алексей растворился за бугром, меня больше никто не беспокоит, наверное там — она ткнула пальцем в пространство — сейчас не до таких, как я, сошек. И стало все просто и ясно: я тебе плачу, ты меня обслуживаешь.
Новый поклонник Эли был «восточной» национальности, делец, учуявший новые возможности. Деньги у него были, на Элю не скупился. По её словам, он затеял гигантское дело — какая-то
— Вокруг него — «шестерок» десятка два, все крутятся, появляются, исчезают… Он снял огромную квартиру в старом доме на Гиляровского, не квартира, а штаб ракетных войск. Мощный мужик, даром что низенький и пузатенький.
— За чем же дело? — спросила Настя, хорошо знавшая сокровенную мечту Эли: удачно выйти замуж, бросить все то блядство, в котором тонет все глубже и глубже, родить парочку детишек, и быть за мужем серьезной и не потерявшей очарования дамой. Замуж, конечно, лучше за иностранца, совсем неплохо за израильтянина, но на худой конец можно и за восточного человека — эти все больше чувствуют себя в России как в покоренной стране, где можно отлично пограбить-заработать.
— Женат он, — хмуро объяснила Эля. — Супруга — восточная ханум с полным ртом золотых зубов, детишками и кучей родственников. — Это они все у него в «шестерках», а он — глава клана. Напьется и стонет: я заложник, я заложник…
Настя искренне пожалела подругу и посочувствовала «восточному человеку»: жаль, что не волен в своих поступках, из распутниц, завершивших сексуальные странствия и поиски, выходят образцовые жены. Да и не распутница вовсе Элька. Не повезло в жизни, вот и все дела.
Изредка Настю, как и других журналистов, назначали «свежей головой». То есть в этот день она могла придти на работу к моменту подписания газетных полос, сесть в одном из секретариатских кабинетов и на свежую голову вычитывать эти самые полосы «от и до» в поисках ошибок. Кстати, ошибки пытались «поймать» все, даже наборщики — за это полагались серьезные премии. Такой порядок ввел ещё знаменитый книгоиздатель Сытин: у него для метранпажей даже были выставлены на видном месте «шкалики» — нашел ошибку, тут же получай «поощрение», можешь даже хлебнуть, героям не возбраняется.
Настя прочитала 1-ую и 2-ую полосы — внутренние события, и перешла к 3-ей — события международные. Под рубрикой «Срочно в номер» в небольшой заметке сообщалось, что в одной из африканских стран произошел переворот и власть перешла в руки «молодых демократов из числа военных» во главе с генералом Бираго Диопом. «Ух ты! — восторженно подумала Настя. — Бираго, её дорогая „шоколадка“, все-таки взял власть!»
Время разбрасывать камни
Было начало августа, тот самый август, который войдет в новейшую историю России. Держалась
Генеральный секретарь ЦК отдыхал в Фаросе и в газетах появлялись сообщения, как ему там хорошо. А по Москве гуляли слухи о том, какая роскошная дача специально для него строится в Крыму, и ещё разные другие слухи, из которых вытекало, что он, такой-сякой, совсем и не демократ, а прибирает всю власть к рукам. Митингующая страна переставала работать и накапливала взрывные проблемы.
У Ельцина число сторонников росло буквально на глазах. В России во все времена любили убогих и обиженных. Один из лучших храмов столицы — Покрова что на Рву, назывался собором Василия Блаженного, по имени юродивого Васятки, который обитал в этих местах и здесь же был закопан в приделе.
Однажды Миша Кушкин предупредил Настю: в эти дни сиди тихо и не высовывайся. Они с некоторых пор перешли на «ты», благо возраст у них совпадал.
— С чего это ты? — Настю заинтересовал совет Кушкина.
— Объяснить не могу, но, пожалуйста, прислушайся… — твердо сказал Кушкин.
Настя уехала вечером на дачу, а утром, по привычке включила телевизор. Передавали обращение к народу ГКЧП — в стране происходил государственный переворот. Она наспех оделась и помчалась на вокзал. В электричке была необычная тишина, люди угрюмо молчали, никак не комментировали происходящие события, хотя все знали о них. К Насте подсел молодой человек в опрятной дешевой курточке. Она, не напрягаясь, признала в нем того, который срубил на Тверской приставалу-«актера».
— Привет! — громко сказал он, очевидно для пассажиров. — Вот так встреча, Анастасия Игнатьевна! — И тихо добавил: — Советую возвратиться на дачу.
— А не пошел бы ты… — прошипела Настя. Она не хотела и не могла пропустить события, которые происходят не каждый день.
— Нет, не пошел бы, — твердо ответил молодой человек. — Не желаете возвращаться — буду с вами. Вы хоть понимаете, что может произойти?
— Что?
— Да все, что угодно: погромы, драки, битье витрин, сведение под шумок старых счетов.
— Мрачноватая картинка… Как вас зовут? А то мы не на равных, вы меня знаете, я вас нет, хотя и запомнила.
— Леонид.
— Капитан? — с полуулыбочкой спросила Настя.
— Мы в равных званиях, — отшутился Леонид.
Настя хотела возмутиться, но тут же передумала: чего собачиться, о ней заботятся, что ещё слабой женщине надо?
— Вы представляете картинку: мы приходим в редакцию, вы со мною рядом, как я вас представлю своим, редакционным?