Пуля для дублера

Салов Юрий Борисович

– Но это нереально!
– воскликнул Голубев.
– Завербовать, подготовить, познакомить с остальными агентами, участвующими в операции...

– У меня уже есть на примете такой человек, - невозмутимо заявил Карелин.
– Поэтому я хочу от тебя двух вещей, - добавил он.
– Я хочу, чтобы ты принял и распространил по своим каналам информацию о том, что ячейка Фархадова была уничтожена в результате разборок наркоторговцев.
– Его взгляд был прямо обращен на Голубева.
– И я хочу, чтобы руководство дало мне разрешение на операцию с двойником. Я уже начал работу на этом пути, и мои люди почти готовы действовать. Я хочу, чтобы все было в порядке и

ты мне в этом поможешь.

Глава 5

МОСКВА

Весь день прошел в напряженной работе и было уже темно, когда Голубев въехал на парковку дешевого отеля неподалеку от Горьковского шоссе. Он запер свою машину и вошел внутрь, где обнаружил Карелина в несвежем мраке бара. Тот сидел в относительно тихом уголке, несмотря на жуткую пронзительную музыку. Голубев быстро заказал джин-тоник, и Карелин постучал по столу, чтобы достать еще что-нибудь. Голубев просто хотел покончить с этим.

– Когда ты полетишь?
– спросил он.

Карелин посмотрел на свое толстое запястье.

– Через пару часов.

На нем был белый блэйзер, и его волосатые, мускулистые предплечья лежали на столе.

– Этот человек на зоне сейчас.

– Надо торопиться.

– Лева, твой кандидат Беликов - убийца, да еще сейчас хочет продолжить охоту.

– Юра Беликов - сын моего друга. И он просит помощи. Тюрьма - случайность, ты же знаешь, какие силы и средства в ход пошли.

– Хорошо, - сказал Голубев.
– ты получил разрешение на начало операции. Работа с Беликовым не за горами. Но я говорю тебе, наверху многие покрылись потом, прежде чем они проверили всю информацию. Прошло много обсуждений, некоторые из них были скандальны. Было много мучительных споров.

Карелин кивнул.

Голубев уставился на него в глупом лунном свете зала. Наконец он спросил:

– Идею предложил... Мандрыкин?

Карелин даже не шелохнулся.

– Да. Я рассматривал варианты помочь Юрию, перебрал много вариантов, и тут Виктор обнаружил необычайное сходство между Юрием и Евгением. Ну... и он ухватился за эту идею.

Карелин снова застыл, словно сфинкс, но Голубев уже прикидывал в уме возможные варианты развития событий. Во-первых, якобы разборка наркоторговцев в Баку была и останется официальной версией. Если бы межгосударственная группа узнала правду, они бы почти наверняка прекратили операцию. Во-вторых, единственный способ, которым Голубев смог протолкнуть операцию с двойником, - это не сообщать группе, что засланный агент погиб месяц назад.

Голубев дважды прикрывал Карелина в подобных делах и подполковник был должен ему. Но была и обратная сторона.

– Теперь, дай мне обратную сторону, - сказал Карелин.

Голубев

начал без предисловий.

– Если когда-нибудь откроется правда о бойне в Сумгаите или твоя месячная задержка с информированием Центра о гибели нашего агента, - сказал Голубев, - я буду отрицать, что знал об этом что-нибудь. Я заявлю в этом в суде. Я поклянусь об этом перед специальной правительственной комиссией. Я подпишу все документы на этот счет. Ты вышел в пустоту наедине с этим, Лева, и что бы ни случилось с тобой в результате, тебе придется иметь дело со всеми противниками в одиночку.

Выражение лица Карелина было смесью трезвости и кислого веселья.

– Ну, я ценю это, Голубь, - сказал он. Ирония его замечания не ускользнула от Голубева.
– Это одно из преимуществ пребывания здесь, в Москве, не так ли?

Голубев ждал, пока коллега выговорится, он знал, что Карелин хочет высказаться за него.

– Я имею в виду, - продолжал Карелин, - ты думаешь, эта маленькая схема в конце концов может сработать, не так ли? Черт возьми, мне сильно кажется, ты действительно так думаешь. Извилистая и пожалуй, реальная возможность. И если это сработает, ну, тогда пойдут разговоры в ведомстве: "Черт возьми, старина Ромыч, он туз. Если мы хотим, чтобы тайная операция стала успешной, призывай на помощь Ромыча. Черт, давай его продвинем." С другой стороны, если все пойдет наперекосяк, никто не может обвинить тебя. При том, что твоего человека убили. И ты не мог ничего сделать, чтобы попытаться спасти его. Никаких героических усилий. Удар придется по другим.

Карелин не улыбался. Голубев не собирался отвечать. Он давно узнал о толковательных возможностях молчания. Он допил джин-тоник.

Карелин, все еще не улыбаясь, выпил все, что у него оставалось.

Голубев почувствовал приятную легкость джин-тоника в голове.

– Я должен сказать тебе, однако, - сказал Голубев.
– ты должен обуздать Мандрыкина. Да, нашей группе даны достаточно широкие полномочия, но я бы сказал, что Мандрыкин сильно раздвигает их пределы.

Карелин глубоко вздохнул, как будто напрягаясь.

– О кей, я действительно буду беспокоиться о пределе его полномочий, - сказал он.

– Послушай меня, - Голубев понизил голос и наклонился вперед.
– в отделе многие мечтают о повышении. Если ты сделаешь что-то глупое, они нанесут тебе удар, и тебя выпотрошат и высушат так быстро, что ты и глазом не моргнешь. Окажешься за решеткой - я тебе передачи носить не буду.

Толстая шея Карелина, казалось, раздувалась еще толще, когда он сдерживал себя.

– Кобальт-шестьдесят, - медленно крякнул он.
– Цезий-один-тридцать семь. Плутоний. И это только мелочи. Но я сомневаюсь, что Фархадову надоело что-то добывать на этом уровне. Мы прошли через это ... дерьмо, - он покачал головой, - сколько раз? Наши информаторы указывают на что-то грандиозное в этот раз. Мы думаем, что он участвует в этом - что это, если сообщения от наших агентов идут почти два года? Это указывает на обширную схему, что-то сложное. В этот раз значит у Фархадова большие аппетиты.