Пуля из дамасской стали
Шрифт:
Второй свирепо оскалился и продолжил атаку. Он мощно выбрасывал ноги, выписывал холодной сталью ножа зигзаги и восьмерки. Журбин уловил начало движения руки с ножом влево, взметнулся в высоком прыжке, не дал руке нападающего вернуться назад и заблокировал его предплечье левой ногой. Твердое ребро подошвы его правого ботинка в этот же миг сокрушительно впечаталось прямо в волосатый кадык бандита, сминая и ломая хрящи. Мягкие ткани горла превратились в кровянистое месиво, стремительно сдавливающее деформированную гортань и трахею.
Бородач безумно выпучил глаза, разинул рот.
Журбин выполнил молниеносный нырок с уходом влево и одним прыжком достиг бородача, замахивавшегося на него кривым восточным кинжалом. Почти одновременно с этим где-то совсем рядом пропела пуля, потом до Сашки донесся звук выстрела, смягченный глушителем. В следующее мгновение Журбин сумел перехватить свободную руку бандита. Он четко отработанным приемом заломил ее за спину здоровяку и укрылся за ним от пуль. Выстрел! Бородач вскрикнул, обмяк и начал оседать. Сашка чуть придержал его левой рукой, правой подхватил кинжал, выпадающий из разжавшейся кисти, и точным посылом метнул его в цель. Журбин слишком поздно вспомнил, что перед ним женщина. В горячке этой совершенно бешеной, сумасшедшей схватки он уже не мог о чем-то думать, что-то анализировать, рассуждать. Он действовал, как некая боевая машина, работающая в автоматическом режиме.
Узкий, длинный, кривой клык стали в долю секунды преодолел десятиметровое расстояние и без малейшего сопротивления вошел в тело, окутанное темной тканью, где-то в области сердца. Рукоять кинжала описала короткий полукруг и замерла, упершись в грудь женщины. Она судорожно взмахнула руками и без единого звука рухнула навзничь.
«Мать его так! – Сашка разом пришел в себя, отбросил тяжеленный, как мешок, набитый свинцовой дробью, труп бандита. – Надо же мне было так насобачиться нож метать! Хотя бы в плечо попал. Тьфу, зараза!..»
Он понимал, что женщина входила в эту странную шайку и пыталась его убить. Но ему все равно было тошно, потому что он лишил жизни эту чертову дуру. Она ведь была намного слабее его. Ощущая внутри полный раздрай, Александр нехотя приблизился к телу, снял с лица покрывало и ошеломленно замер при виде того, что ему открылось. Скорее всего, нечто похожее испытал злосчастный киношный Петруха из «Белого солнца пустыни», когда фальшивая Гюльчатай наконец-то открыла перед ним свое бородатое личико. У ног Журбина лежал парень лет восемнадцати. Его лицо покрывала густая черная щетина.
«Тьфу ты, чертовщина! – с некоторым облегчением отметил он. – Выходит, это в некотором смысле Абдулла, а не Гюльчатай. Ну что ж, они сами нарвались, пытались меня убить…»
Он разыскал в траве переговорное устройство, вылетевшее из его кармана, нажал на нужную кнопку и негромко сообщил:
– Это восьмой. Я на внешнем периметре. У меня три «груза двести». Нахожусь в проходе между нашей территорией и медресе. Прием!
– Это
Всего через пару минут, топая, как стадо бизонов, к месту схватки примчалось не менее десятка спецназовцев и охранников во главе с Тарановым и Горяевым.
– Ну, ни хера себе! – Таранов огляделся и удивленно развел руками. – Что здесь вообще произошло?
– Когда я шел, вон тот, переодетый женщиной, неожиданно выскочил мне навстречу из-за угла. Эти двое тут же перескочили через ограждение сзади меня. Одного я вырубил сразу, другого использовал как прикрытие от выстрела из пистолета, ну а этого уложил кинжалом его же подельника, – предельно кратко доложил Журбин.
– Во дает! Охренеть! Ну, ты прямо Терминатор! – послышались удивленные возгласы.
– Все понятно, – доставая сотовый, резюмировал Таранов. – Надо вызвать их спецов из «Мухабарата». Это по их части. Пусть прочешут медресе. Похоже, там окопались ваххабиты. А ты, парень, молодец! Силен! Голыми руками троих вооруженных ломовиков сделал по высшему классу. Учитесь, хлопцы, как надо нести караульную службу! – Он по-арабски поговорил с кем-то по телефону, сунул его в карман и сообщил:
– Просили подождать здесь – скоро подъедут.
– Кстати, Леонид Алексеевич!.. – Горяев кивнул в сторону убитых бандитов. – Вам не кажется, что я был прав, когда говорил о необходимости выдавать оружие и тем, кто обследует наружный периметр? Хорошо, что Журбин – он у нас один из лучших! – сумел справиться с этими тремя субъектами. А если бы нет?
– Петр Михайлович, поверьте на слово. – Таранов с тягостным вздохом безнадежно махнул рукой. – Я уже ставил такой вопрос и перед своим руководством, и перед местным. Местные обещали пойти навстречу, а вот наши уперлись. Дескать, возможны провокации!.. Ежели охранник применит оружие, то это может стать причиной скандала. Мол, нам еще демонстраций перед посольством не хватало. Даже после очень неприятного случая, когда в прошлом году без вести пропал один из наших охранников, Москва все равно добро не дала.
– А охранника того нашли? – спросил Горяев.
– Нашли… – Начальник охраны нахмурился. – Километрах в сорока от Дамаска, в пустынной местности пастухи случайно наткнулись на бугор из булыжников. Разобрали – а под ним обгорелый труп. Только по коронкам и смогли определить, что это наш работник. Версия была такая, что исламисты заманили его в западню, там подвергли пыткам и убили, после чего тело вывезли из города.
– А чем его могли заманить? – почесав затылок, поинтересовался Володька Плужников.
– Чем обычно и заманивают. Женщиной. – Таранов иронично усмехнулся. – Как говорят шпионы, медовая ловушка. Мужики, которые здесь работают постоянно, как правило, привозят с собой семьи. Одиноким, конечно, хуже приходится. Вот и мои охранники маются. Они здесь, как на вахте, – по полгода. Попробуй выдержи, коль не давал монашеского обета. Из-за этого кое-кто и начинает бегать по местным красоткам, рискуя собственной головой. Так что, ребята, лучше перетерпеть, чем домой уехать в цинковой упаковке.