Пуля из прошлого
Шрифт:
Игорь Мокин, широкоплечий и неуклюжий, похожий на медведя, оказался не очень разговорчивым. К тому же он как раз вел занятие среди поступивших новобранцев, и ему пришлось отвлечься для беседы. Его рассказ лишь дополнил то, что уже было известно Гурову и Крячко. Правда, он предположил, что мотивом убийства Романенко могли стать карточные долги.
– Вот как? – удивился Гуров. – И кому же он был должен?
– Да он одно время с какими-то игроками связался, – мрачно говорил Игорь, глядя перед собой. – На мой взгляд, обыкновенные шулеры. Каталы! А Романенко не слушал. Частенько стал поигрывать, а однажды поделился
– А вы что?
– А что я? – Мокин повернул к Гурову свою круглую голову, крепко сидящую на бычьей шее. – Мне сказали – отвали, я и отошел. Пальцем только у виска покрутил. Ну, а через пару недель его и убили.
– Милиции вы эту версию высказывали? – поинтересовался Лев.
– А меня никто и не спрашивал, – усмехнулся Мокин. – Больше ничего не знаю, а вилами на воде писать не берусь… Вы извините, меня солдаты ждут.
– Конечно, идите. Спасибо за разговор.
Мокин молча пожал протянутую полковником руку и двинулся в кабинет…
…Вот такими данными обменялись Гуров и Крячко у проходной.
– Значит, адрес Скворцовой имеем, отлично. Это на данном этапе самое важное, – подытожил Гуров. – Так что, Станислав, сейчас возвращаемся в Москву, я еду к Скворцовой, а ты отправляйся по адресу этого Романенко. Поговори с соседями, может, они что-то и скажут. Вряд ли, конечно, за давностью лет, но все же, чем черт не шутит.
– Ты то Бога поминаешь, то черта, – заметил Крячко. – Уж определись как-нибудь.
– Обязательно определюсь, – серьезно сказал Гуров, – вот только дело закончим. А ты чего надулся? Обиделся, что ли?
– Конечно, обиделся! – заявил Крячко. – Потому что так всегда: как к какому-нибудь мужику, к тому же покойному, – так я, а как к красивой женщине – так ты!
– Да пойми ты, мне нужно самому провести с ней беседу, и провести так тонко и грамотно, чтобы комар носа не подточил! От ее показаний сейчас зависит раскрытие всего дела. А при нас двоих она говорить не станет. Мне еще по дороге нужно тщательно продумать, как повести с ней разговор. И ты мне, пожалуйста, не мешай.
– Как же с! – склонился в дурашливом поклоне Крячко. – Понимаем-с, ваше высокоблагородие! Не извольте-с беспокоиться!
– Вот только не юродствуй, пожалуйста, – попросил Гуров, и они отправились обратно в Москву.
Лев всю дорогу был молчалив и сосредоточен. Крячко не доставал его, всем своим видом выражая, что ему интеллектуальных заморочек Гурова не понять, поэтому он, сиволапый, будет работать так, как привык. Лев прикрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. В Москву они приехали в семь вечера. Официально их рабочий день уже закончился, но прекращать работу никто не собирался.
Разумеется, генерал-лейтенант Орлов тоже держал ухо востро. Он позвонил сначала Гурову, потом Крячко и спросил, чем занимается каждый из них. Услышав короткое «работаю!», Орлов приказал вечером явиться к нему в кабинет. Однако оба полковника отказались, сославшись на то, что работы по горло и у них просто не будет на это
Возле управления Гуров и Крячко вышли из служебной машины и пересели каждый в свою, попрощавшись «до созвона». Станислав отправился по адресу Романенко, а Лев поехал к Марине Скворцовой, на улицу Уральскую.
В жизни Марина оказалась еще привлекательнее, чем на снимке. Очень симпатичная особа, с длинными, вьющимися спиральками волосами, спадающими на плечи и спину.
«Экая Златовласка! – подумал Гуров, невольно залюбовавшись ими. – А вот глаза глуповатые, хоть и красивые».
Марина смотрела на него вопросительно, стоя на пороге в коротком халатике, сильно оголявшем ее ноги. Ноги были гладкими и загорелыми.
– Вы ко мне? – наконец спросила она.
– Скворцова Марина Юрьевна? – уточнил Гуров, хотя сразу узнал ее.
– Да, – проговорила она высоким голоском. – Это я. А вы кто?
– Полковник Гуров, старший оперативный уполномоченный по особо важным делам Главного управления уголовного розыска Министерства внутренних дел России. – Гуров для вящего впечатления четко произнес свою должность и ведомство полностью, но не стал доставать удостоверение, будучи уверенным, что Скворцова даже не потребует его показать. Так и получилось.
– А… Что же полковнику понадобилось от меня? – Она удивленно заломила в высокую дугу изящные, чуть подкрашенные брови, запомнив из всей фразы только звание новоявленного гостя.
– Разговор есть, Марина Юрьевна.
– Долгий? – слегка насторожилась она.
– Зависит от вас. Он может быть и совсем коротким, если вы захотите разговаривать откровенно.
– Мне нечего скрывать от правоохранительных органов. – Марина улыбнулась, постаравшись, чтобы улыбка выглядела невинной и очаровательной.
– Отлично, значит, управимся быстро. Разрешите войти?
– Да, конечно! Извините меня, пожалуйста, я просто растерялась… – Она отступила на пару шагов, приглашая его в комнату. – Не нужно разуваться! – замахала руками, видя, что Гуров принялся расстегивать начищенные ботинки. – Ваша обувь чище, чем мои полы. К сожалению, я бываю такой лентяйкой! Но ведь от немытых полов еще никто не умер, правда?
Гуров понял, что Марина решила избрать такой стиль общения – очень любезный и доверительный, то есть приняла имидж этакой свойской девчонки. Видимо, она подумала, что, если станет вести себя именно так, то полковник и в самом деле поймет, что ей нечего скрывать, и очень скоро покинет квартиру, оставив ее в покое.
Квартирка была двухкомнатной, не очень большой. Откровенной грязи здесь не было, но легкий беспорядок все-таки наблюдался. Марина не кинулась судорожно собирать лежавшие где попало вещи из своего гардероба, не стала спешно заправлять постель, которая, видимо, простояла в таком виде целый день. Она спокойно опустилась прямо на эту постель, предложив Гурову устроиться в круглом кресле. Лев сел и сразу же утонул в его пухлых глубинах.
– Люблю мягкую мебель, – поймав его удивленный взгляд, прокомментировала Скворцова. – Вообще люблю все мягкое…