Пуля с Кавказа

Свечин Николай

На казаков весь эпизод боя произвёл сильное впечатление. Их ждала засада, поставленная в выгодном месте, и все козыри были у противника. В реке, на быстрине, четыре винтовки должны были произвести в составе отряда страшное опустошение… Вместо этого потерю понёс враг. Подполковник, словно матёрый волк, учуял ловушку, избежал опасности и сильно огрызнулся в ответ. Терцы сразу оценили случившееся. Авторитет начальника, доселе им совершенно незнакомого, стал на должную высоту.

Под прикрытием скал Таубе построил отряд, вывел из строя Чоглокова и объявил ему благодарность за храброе исполнение долга. Приказный не получил ни единой царапины, но конь его был ранен в голову и шею и умирал.

Ильин и Артилевский отвели барона в сторону. Оба были сильно смущены случившимся.

– Среди бела дня, в пятидесяти верстах от Темир-Хан-Шуры напасть на воинскую часть – такого

здесь не было уже много лет! – воскликнул капитан. – Нужно срочно сообщить его превосходительству, пусть назначат следствие.

– Да, да! – поддержал его войсковой старшина. – Непременно следствие. Это какая-то неслыханная дерзость! Нас чуть не постреляли, будто куропаток! Имеется труп, можно попробовать опознать его. И ещё у них раненый на руках. Нужно идти в аул, искать там.

Забрав тело убитого горца, отряд по крутой тропе пошёл в Могох. Кровавый след кончился через двести саженей. Поперёк тропы лежало ещё одно тело. Молодой лезгин с простреленной шеей был добит ударом кинжала в спину. Взяли и его. На окраине аула русских встретил дибир [61] в сопровождении вооружённых джигитов. Стрельба у переправы подняла на ноги всё селение, и дибир уже собрался спуститься вниз на разведку.

Убитых туземцев положили на годекане [62] . Жители аула внимательно разглядывали их лица и одежду.

61

Дибир – староста округи.

62

Годекан – площадка возле мечети, место проведения вечернего досуга мужчин.

– Нет, господин офицер, это не наши, – заявил дибир. – Мы никогда их прежде не видели. Посмотрите на их обувь – здесь так не ходят. Это дидойцы.

Действительно, на ногах у покойников были вязаные шерстяные сапоги с толстой простёганной шерстяной же подошвой и загнутыми вверх носками.

– Старик прав, – подтвердил Артилевский. – Это капучинцы. Или люди, которые хотели, чтобы их приняли за капучинцев. [63]

– Хорошо, – сказал Таубе старосте. – я снимаю с тебя подозрение. Пошли десять вооружённых джигитов по сакме [64] . Нападавших осталось двое или трое, и они ушли вверх по реке. Я дам в помощь одного казака. Ещё отошли мою записку в Темир-Хан-Шуру к князю Чавчавадзе. До приезда властей сохрани трупы в неприкосновенности. Кроме того, нам нужна одна хорошая верховая лошадь.

63

Капучинцы – одно из названий бежтинцев, малой народности Западного Дагестана.

64

Сакма – след на земле.

Пока дибир назначал джигитов в погоню, Лыков тщательно обыскал убитых, но не нашёл ничего полезного для следствия.

– И не найдёшь, – ответил ему барон. – В следующий раз будем перехватывать Ахмата в пути.

Глава 11

По левому берегу Койсу

Не тратя времени на лишние разговоры, Таубе развернул колонну и повёл её к реке. В ауле остался только казак Фролов. Ему было приказано проследить за поимкой оставшихся в живых абреков и, в любом случае, догонять потом отряд. Чоглокову за сто рублей купили кобылу-четырёхлетку, и тот несколько повеселел.

Теперь дорога шла по левому берегу Аварского Койсу. Им предстояло пройти чуть более двадцати вёрст, перевалить через Гоцатлинский кряж и спуститься потом к Карадаху. Там русло реки сужалось, образуя знаменитую Карадахскую щель, и тропа по подвесному мосту опять возвращалась на правый берег. Хотя экспедиция двигалась по главной дагестанской дороге, покушение на переправе показало, что нужно быть постоянно начеку. Поэтому в двухстах саженях впереди колонны ехал казак, и ещё один прикрывал её в качестве арьергарда. Согласно поручениям начальника, Алексей не спускал глаз с проводников-лезгин. Одновременно он приглядывал и за офицерами. Артилевский ехал хмурый, время от времени отхлёбывая из баклаги. Видимо, там у него была не вода… А ведь именно войсковой старшина подбирал проводников! Ильин и Даур-Гирей, с одинаково озабоченными лицами, разделились

по разным концам колонны, демонстративно избегая друг друга. Абадзех исправно исполнял салят [65] , из-за чего движение партии всякий раз приостанавливалось. Это вызывало у капитана явное и сильное раздражение, которое он и не думал скрывать. Ильин затевал с Даур-Гиреем перепалки, столь резкие, что Таубе пришлось его одёрнуть. Напряжение в отношениях этих двух офицеров возрастало.

65

Салят – ежедневная пятикратная молитва мусульманина.

Зато воспрянули духом казаки. В полдень, когда ротмистр с лезгинами совершали второй намаз [66] , Мелентий Лавочкин подобрал на тропе оброненную кем-то подкову. Показав станичникам находку, он сбросил с себя одежду и, оставшись лишь во фламской рубахе, с увлечением принялся ломать железяку. Засучил рукава, поплевал на ладони, ухватился покрепче и приналёг, что было сил. Терцы столпились вокруг, подзуживая богатыря. В наступившей тишине было слышно, как хрустят от напряжения костяшки его пальцев. Две минуты Лавочкин пыхтел и сопел, но подкова не поддавалась. Казаки начали посмеиваться:

66

Второй намаз проводится, когда солнце проходит зенит и начинает склоняться к западу.

– Что, Мелентий, важно? А ты портки ешшо совздень, оно легшее пойдёть!

– Экая назола! Попроси у урядника вечорнюю винную порцыю, без яё не сдюжишь! [67]

Наконец Лавочкин плюнул с досады и сердито бросил находку обратно на землю.

– Видать, её чортушко ковал! Я в станице все ломаю, без разбору; скажи, Ванька! А ента…

Лыков вошёл в круг, нагнулся, поднял подкову и внимательно её осмотрел. Казаки затихли, наблюдали за коллежским асессором не без иронии.

67

Важно – тяжело, трудно. Назола – досада, огорчение.

– Да, Мелентий, тут штука особая, закалённая.

– Я и баю, ваше высокоблагородие – чёрт её ковал! Не можно таковую поломать.

– Ты гнёшь неправильно. Не к себе концы своди, а наоборот, разводи в разные стороны. Вот так.

И Алексей легко, со звонким щелчком, сломал подкову. Терцы сначала опешили, а потом одобрительно загудели:

– Ай да ихо высокоблагородие! Вот утёр, так утёр!

– А мы ещё вот как попробуем…

Лыков сложил обе половинки и быстрыми движениями перевил их друг с другом в одну спираль. Казаки ахнули. Потом пустили то, что получилось, по рукам. Мелентий озадаченно посмотрел на сыщика – тот был ниже его ровно на голову – и принялся одеваться…

Через час Алексей подслушал разговор двух терцев.

– Да, брат, вот тебе и баре из столицы! – сказал Чоглоков.

– И-и-и… – согласился казак Ложкин. – Один, хоть именем и немец, а засаду точно волк чует. А второй со ста саженей в глаз попадает, и из подков верёвки вьёт. Необлыжные [68] господа; за такими не пропадёшь!

Между тем, дорога опустилась почти до уреза воды, изогнулась и вела теперь вверх. Отряд начал выбираться из печально знаменитого своим трудным подъёмом Могохского ущелья. Идти сделалось намного труднее. Уже через час всем пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Лыковский катер по прозвищу Облоухий [69] заупрямился и решил вообще не идти, и Лавочкину пришлось стимулировать его концом шашки. Тропа сузилась до двух аршин и даже менее. Слева путников подстерегал обрыв, в котором, на глубине пятидесяти саженей, ревел горный поток. Справа уходила в небо отвесная стена, с которой время от времени сыпались на тропу увесистые камни. В некоторых местах тропа оказалась полностью сбита, и на прогале, кое-как набросанные, лежали стволы деревьев. Смотреть под ноги тут было особенно страшно…

68

Необлыжные – настоящие, неложные.

69

Облоухий – лопоухий.