Пуля уже в пути
Шрифт:
Мне же досталось солидное и добротное длинно-полое пальто, в каких разгуливают киношные мафиози и наши настоящие коммерсанты, зарабатывающие деньги далеко не лучшими способами, чем их вымышленные собратья.
— Это ты, пожалуй, перегнул, — сказал я Николаю. — Зачем же так выпендриваться?
— А ты хочешь, чтобы солидный канадский бизнесмен ехал в Россию с фуфайкой в бауле? — И Новиков напихал мне в сумку еще множество мелочей, создав вид настоящего дорожного чемодана.
Проделав ту же процедуру со своим и Ксюшки-ным баулами, он залез рукой
— Здесь тысяча долларов на расходы. Я думаю, на них вы спокойно доберетесь до Нижнего.
— Можем даже мимо проехать, — пошутил я. — Расписку дать или так сочтемся? Все-таки свои люди.
— Обойдусь без бюрократии. — Новиков взглянул Нlb наручные часы и обеспокоенно произнес: — Вроде бы все. А теперь нам пора. Через два часа наш самолет. И уже сегодня будем дома.
— Дай-то бог! — Я поднял сумку, оказавшуюся не такой уж и тяжелой. — Итак, последний рывок, леди и джентльмены.
Столица Турции запомнилась мне только гостиничным номером и баром в аэропорту. Именно туда я гордо прошествовал в первую очередь, стоило нам оказаться в здании. Осушив двойную порцию неразбавленного виски и даже не поморщившись, я чуть было не оказался на грани провала, словно Штирлиц, разгуливающий по РСХА в штанах с лампасами и волочащимся парашютом сзади. Бармен с густыми черными усищами и такими же черными глазами на загорелом скуластом лице изумленно вскинул вверх густые брови и одобрительно покачал головой.
— Ненавижу самолеты, — по-английски сказал я и, чертыхнувшись, выложил на стойку бара купюру. — Повтори, дружище.
Бармен, окончательно охренев, послушно наполнил емкость адским пойлом. Откуда ему было знать, что я и не в таких количествах пил и более мерзкие составы.
Наконец объявили посадку на наш самолет.
Проходя положенные таможенные процедуры, я волновался, как старшеклассник, первый раз забравшийся с подружкой под одеяло нагишом. А Ксюшка, стоявшая рядом со мной, цветом лица почти не отличалась от побелки на потолке. И вдобавок дрожала. К тому же ни бельмеса не понимала в иностранных языках.
Я нагнулся к самому ее уху и тихо прошептал:
— Не дрожи, никто не собирается есть тебя вместе с пуговицами. И вообще, запомни: ты у меня глухонемая. Так будет проще. Только не вздумай что-нибудь брякнуть невзначай.
Она испуганно взглянула на меня, но все же кивнула головой.
Первым процедуру прошел Николай, а затем наступила наша очередь.
Я протянул паспорта толстому таможенному офицеру, у которого, казалось, сейчас лопнет ремень на штанах.
Он внимательно взглянул на нас, а затем в паспорта. Потом снова уставился на меня, расплывшегося в улыбке, словно меня только что избрали генеральным секретарем ООН, и обнимающего за плечи Ксюху.
— Это ваша дочь? Что-то неважно она выглядит…
— А их не поймешь, офицер, — небрежно обронил я. — То просилась со мной в Россию, а как подвернулся случай взять ее
Таможенник, обращаясь к Ксюшке, сказал:
— Не бойся, девочка, все это не так уж и страшно, как кажется на первый взгляд.
Оксанка и ухом не повела, продолжая хмуро пялиться на турка.
— Она у меня глухонемая, — скорбно опустив уголки рта, произнес я. — С самого рождения.
— Извините, сэр. Жаль. Она у вас очень красивая, и надо же, так не повезло.
— Ничего, мы уже привыкли. — Я ласково прижал девчонку к себе. — А не повезло мне с ее мамашей. Стервой оказалась, бросила нас обоих. Растворилась в неизвестности, даже не удосужившись развестись для приличия.
Трогательная история чуть было не вышибла слезу у толстяка, и он растерянно протянул нам паспорта.
— Счастливого пути, сэр. И еще раз извините.
— Благодарю.
Вскоре мы присоединились к Николаю и другим пассажирам, ожидающим посадки в самолет уже на нейтральной земле.
— Что так долго? — обеспокоенно прошептал он. — Я уже стал волноваться. Думал, что с документами не все в порядке оказалось.
— Да нет, толстяк общительный попался. Вот я и поплакался ему в жилетку о своей никчемной жизни.
— А если серьезно?..
— А если серьезно, то меня сейчас больше интересует, что мы будем делать дальше. Когда прилетим в Россию.
— Ничего, — Николай пожал плечами. — Разойдемся, как в море корабли. Я двинусь к своим толстозадым боссам, а вы с Ксюшкой отправитесь, наверное, домой.
— И все? — В моем голосе сквозило явное недоверие.
— И все, — спокойно сказал он. — Я обстоятельно доложу обо всем, что произошло за последние дни. А там пускай они решают, как им быть и с кем чачу пить.
Что он врал, было несомненно. Больно уж нежным стал его взгляд, а манеры вкрадчивыми. Так они и оставили меня в покое. Но и делать было нечего. Пришлось сделать радостную рожу, словно я ему поверил. Но и он вряд ли поверил в мою искренность. Только виду не подал.
Еще через некоторое время мы оказались на борту лайнера. Доставить нас на место в целости и сохранности взялась авиакомпания «Сибирь». Аэробус, взревев движками, стал выруливать на стартовую прямую. А я сидел и смотрел в иллюминатор, счастливый оттого, что возвращаюсь на родину, и обеспокоенный тем, что путь наш пролегает в пределах досягаемости украинских ПВО.
Оторвавшись от земли, самолет взмыл ввысь и, на прощание сделав круг над аэропортом, стал стремительно набирать высоту и скорость, пока не вонзился иглой в нежную вату облаков. Дух захватило, и сразу же вспомнилось, как несколько дней назад мы также вылетели из Москвы в Швейцарию. Знать бы, что все так обернется, лучше бы сиганул с высоты без парашюта, только бы с девчонками не случилось того, что, к несчастью, произошло.
— Не надо, Гошик, не мучай себя, — Оксанка прижалась щекой к моему плечу, раскусив меня как грецкий орех. — Все равно ничего не изменишь. И не твоя в этом вина.