Пуля вместо отпуска
Шрифт:
Когда небо начало слегка голубеть, они уже были вблизи подножия гор. Некоторые горные пики на расстоянии отражали восходящее солнце, но вся остальная земля пока терялась в сумерках раннего утра. Пошли сосны, и Фелл свернул с шоссе, проехав через маленький городок, где выписывал круги молочный фургон, а затем они вновь выскочили на открытое место. Проехали два ранчо, а потом Фелл свернул к третьему.
Позади него не было никаких конюшен, а всего лишь какой-то сарай. Стоял также пустой кораль, а за ним полоса земли.
— Они должны быть в бараке, — предположил Фелл. — Хочешь поесть?
Крипп хотел, и они прошли в этот барак.
На длинном столе стояли две тарелки и две чашки. У плиты какой-то мужчина резал лук и складывал в котелок.
— Они вышли, — сообщил мужчина, — минут десять назад. Хотите позавтракать?
Фелл ответил «да». И тут же мужчина принес тарелки с яйцами и кофе, а потом опять занялся луковицами.
Фелл ел очень быстро, глотая горячий кофе так, словно не мог ждать ни минуты, и не отрывал взгляда от сарая.
— Еще яиц? — спросил мужчина.
— Конечно. Нам обоим.
— Они хотят прогнать ее вместе с пони, — сообщил мужчина.
— С какой? Салли?
— Она, кроме Салли, никакую другую пони не желает.
— Я знаю, — сказал Фелл, так как спрашивал лишь для поддержания разговора.
Затем они услышали лошадей: Салли и Баттонхед огибали сарай.
— Взгляни на нее. — Фелл привстал. — Взгляни на нее, Крипп! Разве не прелесть?
Крипп взглянул.
— Но почему ты говоришь «она»? Это же мерин.
— Я их всех называю — она, — ответил Фелл и поторопился наружу к Баттонхеду.
Всадник слез с пони, и обе лошади соприкоснулись носами, словно у них был свой секрет.
— Скажи правду, Крипп, ну разве она не красавица?
— Да, он красавец, — согласился Крипп, ибо должен был признать правоту этих слов.
Маленькая голова горделиво покачивалась, а высокие ноги выделывали короткие танцующие шажки. У мерина была стать породистой лошади, весьма многообещающие задатки и, судя по всему, хорошая родословная.
— Она еще и умница, — подхватил Фелл. — Усек, как прислушивается ко мне?
— Полагаю, что это так, — не стал спорить Крипп.
— А взгляни на ее нос. Когда-нибудь ты видел такой нос, Крипп, который мог бы произносить членораздельные звуки?
— Нет, не доводилось, — вежливо признался Крипп, думая про себя, что тут Фелл зашел слишком уж далеко, поэтому перевел разговор в другую плоскость. — А может он бегать?
— Может ли бегать?!
— Да, знаешь…
— Она может бегать, Крипп! Она рождена для бега, бегать ей привычней, чем ходить. Взгляни только на эту пони! Посмотри, пони вся в мыле!
Крипп увидел, как в прохладном воздухе от пони клубится легкий парок.
— А теперь — на Баттонхед.
— Пока нет, — признался Крипп. — Возможно, потому, что он не принимает все это всерьез: привык к дорожкам, вокруг которых простираются луга и поля.
Фелл подарил Криппу взгляд, в котором светилась жалость к профану, и засмеялся. Он обернулся к мальчишке, держащему пони, и спросил, будет ли на следующем этапе гоночный трек, если Баттонхед предстоит хронометраж. Подросток ответил, что следующим на очереди трек, и повел лошадей в сарай.
— Я вижу, Баттонхед делает десять шажков на каждый шаг пони, — заметил Крипп.
Фелл снова засмеялся и пояснил, что лошадь гарцует, чтобы укрепить ноги.
— Возможно, для скачек, где гарцуют… — начал было Крипп, но Фелл оборвал его. Он больше не шутил.
— Кстати, о других скачках! Ну те, о которых ты тогда упомянул при разговоре по пути из клиники. На них на всех полумильные гоночные дорожки. Баттонхед же бегун на одну милю.
Крипп наконец врубился:
— Вот это новости! Они стоят денег.
— И немалых, — огорошил Фелл. — Они стоят всего того, что мне удалось заначить в Сен-Пьетро. — Фелл не пожелал пускаться в дальнейшие объяснения, ибо обе лошади вышли из сарая. На пони был тот же подросток, а небольшой тощий малый оседлал Баттонхеда. Он поздоровался:
— Привет, мистер Фелл!
На что Фелл ответил:
— Как сам, Доминик?
И этого имени, упомянутого Феллом, Криппу оказалось достаточно, чтобы понять, какой перед ним классный жокей. Они проехали дальше, и Баттонхед слегка позвякивал уздечкой. Но сейчас он уже не гарцевал: его поступь напоминала чем-то кошачью походку.
Затем из сарая вышел и тренер — морщинистый мужчина, цвет кожи которого напоминал его же собственные краги, а взгляд и выражение на лице казались полусонными.
— Ну и как? — поинтересовался тут же Фелл, не тратя времени на то, чтобы сначала поздороваться.
— Мы посмотрим, Фелл. — Тренер остановил секундомер в руке. Затем прошел мимо и поплелся следом за лошадьми.
Они последовали за ним, и Фелл пробубнил:
— Этот тип намерен свести меня с ума! Клянусь, в один прекрасный день он добьется того, что у меня поедет крыша!..
Криппу передалась лихорадка Фелла к тому времени, когда они добрались наконец до трека, но затем началась подлинная пытка.
— Пони на круг лишь раз, Доминик. На отметке в три четверти мили начинай вытанцовывать.
— О’кей, мистер Дадли!
Лошади продолжали двигаться шагом.
Прогулка в три четверти мили по треку — это все равно что пешком идти до Китая. Крипп начал в полной мере осознавать это и лишь удивлялся, как Фелл все еще терпит и ведет себя тихо. Дадли тоже вел себя тихо, разве что у него при этом вид был такой, словно он пребывает в полусне.