Пум
Шрифт:
— Ну как тут откажешь? Держи, писатель! Очень мягкий, как раз по твоим бокам!
Свернутый в трубку старый половик шлепнулся перед самым носом Пума. Он сразу понял: новая игрушка! С веселым рычаньем он вцепился в половик и, пятясь, вытащил его в коридор. Оттуда послышался громкий веселый визг, но Пум его уже не боялся.
— Молодец, Люба! — кричал Сергушок. — Колька, Петя, смотрите, это она придумала! Около нашей двери спать будет.
Но проворная Люба подхватила Пума вместе С половиком и, крепко прижимая
— Девочки, ко мне! — кричала она. — Это что ж такое? Пумку отнимают и с половиком даже!
Пришлось и тут вмешаться Анне Васильевне. И дело решилось не в пользу девочек.
— Кто принес Пума? — спросила она спокойно. — Петя, — сказали девочки.
— Значит, Петя главный хозяин Пума, — решила Анна Васильевна. — И спать он будет около комнаты мальчиков.
— Спасибо, спасибо, Анна Васильевна, — весело кричали мальчики. А хромой Петя взглянул на нее сияющими глазами и, повернувшись к Любе, протянул руки.
— Дай же мне его, — попросил он, и задорная девчушка сразу перестала спорить.
— Возьми уж, — сказала она тихо. — И подстилку тоже.
— Зато купать Пумку будем мы, — закричала вдруг толстушка Валя и, вытащив откуда-то принесенную мочалку, замахала ею над головой, — мыть мы будем, девочки. Правда, Анна Васильевна?
Правда, правда, — смеялась Анна Васильевна. — Вы же, наверное, его лучше отмоете. И сразу, чтобы он на коврике чистый спал.
И я первая буду мыть! — кричала Валя, продолжая размахивать мочалкой. — Я первая его в окошко увидела.
А я первая дверь открыла.
— А я первая погладила, — раздались голоса. Оказалось, и этот вопрос не так просто решить.
Опять пришлось вмешаться Анне Васильевне.
— По алфавиту будете мыть, — сказала она серьезно, и Валя со вздохом отдала мыло и мочалку Нюре Александровой и Маше Арбузовой.
В этом мальчики уже спорить не пробовали. В общей толпе с остальными девочками они с интересом наблюдали, как действовали сияющие счастливицы Нюра и Маша.
Пум здорово испугался: его намылили от черного носика до кудрявой пуговки, мыльная вода щипала глаза, он дрожал и повизгивал.
Подсинить надо, — сказала тетя Домна при общем смехе и плеснула синьки в последнюю воду для полосканья.
Ой, какой тоненький! — испугалась Нюра. — Одни косточки. Это он от страха, верно, похудел.
Глупая ты, это шерстка мокрая, вот и прилипла. Высохнет, опять пушистый будет, — объяснила Маша и, завернув щенка в тряпку, унесла в комнату девочек. — Сохнуть тоже у нас будет, — заявила она решительно.
Через полчаса Пум вылетел в столовую, сияя кольцами снежных кудряшек. Даже глаза его теперь блестели ярче, от мытья ли, от сытного ли обеда, или от ласки — ребята так и не разобрались.
Мыть его девочки решили каждую субботу.
— Пумка, мыться! — командовали очередные счастливцы.
И
Его отношение ко всем определилось почти с первого дня. Он знал и любил ребятишек детского дома. Слушался (и так же любил) Анну Васильевну и тетю Домну. Но по-настоящему всем сердцем был предан хромому Пете, своему спасителю. Дома они всегда были вместе. Когда Петя уходил в школу, Пума приходилось запирать, чтобы он не выскочил и не заблудился. И тогда щенок был безутешен: он бродил но комнатам, тоненько жалобно скулил и даже не обращал внимания на рыжего Ваську, хоть тот шипел перед самым его носом и даже замахивался лапой.
Но вот в доме началось большое волнение: подходил Октябрьский праздник. В столовой на доске объявлений появилась надпись крупными буквами:
ЧЬЯ КОМНАТА БУДЕТ ЛУЧШЕ УБРАНА?
Ребята старались из всех сил: мальчики натерли до блеска полы, девочки спешно дошивали новые занавески. Дорожки в саду посыпали ярким, как золото, песком. Сергушок с Колей где-то нашли и привезли полную тачку.
Хромой Петя третий день до позднего вечера сидел за столом и, высунув от усердия язык, разрисовывал огромный лист.
Этот плакат предназначался для комнаты мальчиков, и те надеялись с его помощью выиграть соревнование с девочками. Они все очень волновались: плакат был гвоздем соревнования.
— Старайся, Петюк, — повторяли мальчики, поминутно забегая в столовую. — Там у них Валька разрисовывает. Да куда ей!
Сергушок не отходя, молча стоял у Пети за спиной. В увлечении он то и дело поднимал правую руку и водил ею по воздуху, повторяя все движения Петиной кисти. Наконец он не выдержал.
— Петь, ты только слово скажи. Это у тебя что rate кое будет?
— Завод, — ответил Петя и откинулся, чтобы лучше оценить рисунок. — Это исторический плакат. До революции здесь был пустырь и камни — вот, видишь, как тут, в углу, нарисовано? А теперь — вот он, завод какой! А с этой стороны — электростанция. Видишь, Ильич на нее рукой показывает, чтобы попятно было? Дай мне баночку, вон ту, с краской!
Банка стояла на полу, и Пум в эту минуту по уши засунул в нее голову осведомиться, чем пахнет.
— Ты что делаешь? — закричал Сергушок и толкнул щенка в бок.
Пум испуганно подпрыгнул, банка перевернулась и крепко засела у него на голове. Густая краска потекла, заливая ему глаза, а потом пол, чистый коврик у двери и длинный коридор, по которому помчался обезумевший от страха щенок.
Держи! Лови! — кричал Сергушок и тоже несся изо всех сил по коридору. За ним с криком и смехом бежала куча детворы и вся эта шумная компания ввалилась на кухню, где тетя Домна усердно месила тесто на завтрашние праздничные пироги.