Пункт назначения 1990. Шаман
Шрифт:
Твою ж мать, как же тяжело объяснять такие вещи обычными словами. Я не знал, как рассказать то, что случилось во дворе. К счастью, и не пришлось. Соломон все сделал за меня.
Дверь вздрогнула от сильного удара, по стенам прошлась дрожь. Со стола что-то упало. Лис испуганно впечатался в стену, вжался в нее, словно пытался пройти насквозь. Дом озарился ярким светом. На нас, расправив громадные огненные крылья, плыл по воздуху прекрасный пес. Огромный, величественный. Как он помещался в таком тесном помещении, было совершенно непонятно.
—
Тот оживился, подскочил к ней, подпрыгнул, встал на задние лапы, положив передние на плечи на девчонке. Жадно вылизал лицо огненным языком. Вика звонко рассмеялась.
— Соломон, маленький! Ты живой?
Попыталась обнять за шею. Пес протек между пальцев, разом переместился к кухне и исчез за дверью. Мы ринулись следом, толкаясь и мешая друг другу.
Влад сидел на подоконнике, весь, целиком, прижавшись спиной к стеклу и подобрав под себя ноги. Вид у него было ошалелый. В помещении было темно. Даже книга на столе не горела. Я машинально нажал кнопку выключателя, огляделся. На полу валялся упавший нож.
— А Соломон где? — выкрикнула Вика.
Влад ткнул пальцем в сторону книги, подтвердил:
— Там.
Вера села рядом с ним, прижалась боком. Я подошел к столу, провел пальцами по обложке гримуара. Ничего! Ни искры, ни жаркой волны обожания. Вика нерешительно топталась рядом.
— Откроешь?
А куда деваться? Я сделал вид, что все знаю наперед, перевернул обложку, жадно заглянул внутрь. На первой же странице прекрасной огненной печатью возлежал крылатый пес.
Глава 31
Дыра во входной двери поражала размерами и затейливостью формы. Лис ковырнул пальцем оплавленную поверхность, с чувством почесал затылок, выдал ошарашенно:
— Никогда не думал, что дерево может плавиться.
— Оно и не может, — отозвался я.
— Да? — Он глянул на меня, язвительно приподнял бровь. — А это что?
Пришлось уточнить:
— Обычно не может. Как это сделал Соломон, не знаю.
Лис хмыкнул, нагнулся, пристроил к дыре фанерку, убедился, что прореху та закрывает полностью, отставил в сторону к перилам, распрямился, сказал:
— А книга твоя, что пишет по этому поводу?
Я пожал плечами. Бабкиному фолианту было не до наших бытовых проблем.
— Ясненько, — Лис ни капли не удивился. Ткнул пальцем в фанеру, выдал: — Прибить надо. Погоди.
Он оставил меня и убежал за дом, к сараю. Вскоре вернулся, неся молоток и вагоночные гвозди.
Со двора на крыльцо взобрался Влад. Довольный, взъерошенный, перемазанный сажей. С ходу объявил:
— Хана нашим дровам.
Славка проворчал:
— А морда чего такая довольная?
Влада это не смутило.
— Хорошие были дрова, не зря я их покупал. Вон как полыхало!
Славка процедил тихонько:
— Дебил…
Влад же продолжил:
— И забору нашему хана. И черепам
— Бутафорским черепам! — Многозначительно уточнил Лис. — Наши, слава Соломону, целы. Тьфу-тьфу-тьфу.
Он выразительно постучал костяшками сначала по своей макушке, потом по двери и снова взялся за фанеру.
— Кто-нибудь подержите!
Влад охотно бросился помогать. Я убедился, что здесь прекрасно обходятся без меня, и стал спускаться вниз. От двери донеслось глубокомысленное:
— Фанеру лучше дрелью и на саморезы. Гвоздем ее задолбаешься крепить.
И тут же в ответ:
— Слышь, Воланчик, хватит выпендриваться, где я тебе тут дрель возьму? Держи давай!
Я не стал оборачиваться. Сказано все было беззлобно, хоть и с подковыркой. Вскоре раздался стук молотка.
* * *
Забору действительно пришла хана. Здесь Влад ни капли не преувеличил. Добрая треть стараниями поджигателей и Соломона валялась на земле тщательно перемолотая в щепу. Я поворошил останки ограждения мыском кроссовка. Где-то в этом крошеве затерялись и калитка, и колья, и черепа. Благо обошлось без человеческих жертв.
Думать об этом не хотелось. Делать тоже ничего не хотелось. Я просто стоял и смотрел вдаль. Скоро на самом краю улицы появился знакомый силуэт, облаченный в милицейскую форму. И шел он в нашу сторону. Я дождался его, глянул с вопросом. Он снял фуражку, вздохнул, огляделся, протянул руку.
— Привет, Серег.
— Ну, здравствуй.
Макс пристроил фуражку на место, сказал виновато:
— Не было меня, Богом клянусь, не было. Я еще вчера утром в город уехал. Только сейчас вернулся. — Помолчал, не дождался моей реакции, повторил: — Не было меня. Поэтому они к вам и пошли.
Я кивнул, руку ему пожал. Макс сразу успокоился.
— Сильно погромили?
— Не очень. Забор, поленница, чердачное окно, крыша. Слегка подпалили колодезный сруб.
— А, — он даже обрадовался, — это мелочи. Забор они вам новый поставят, я пригоню. И дрова купят. А с окном что? Камнем что ли?
— Ружьем, — сказал я. — Стреляли они.
— Твою ж мать.
Только этим Макс не ограничился. Были помянуты все родственники деревенских дебилов до пятого колена. Когда он выдохся, спросил с испугом:
— Заявление писать будешь?
Я вздохнул:
— Пса они застрелили.
— Моего? — Парень неожиданно расстроился.
— Викиного. Он себя считал Викиным псом.
— Это да. — Спорить Макс не стал. Просто констатировал: — Сволочи, совсем мозги пропили. Ну я им устрою геноцид. Они у меня на всю жизнь эту свою выходку запомнят.
Я почему-то ему не поверил. Он словно почувствовал это, сменил тему.
— Вы то все целы?
— Все. Нас они пострелять не успели.
— И то хлеб.