Пункт назначения – Москва. Фронтовой дневник военного врача. 1941–1942
Шрифт:
– Я помогу тебе! – как можно спокойнее сказал я и прошептал, обращаясь к Генриху: – Морфий, Генрих! Быстро!
Он подал мне ампулу с морфием и шприц. Я сломал острый кончик ампулы и набрал в шприц морфий.
– Еще одну ампулу!
Смертельно раненный боец непрерывно стонал и умоляюще смотрел на нас.
– Помогите же мне! Мама! Мама! – начал он снова.
Эта минута подготовки к уколу была для него целой вечностью невыносимых страданий. Генрих крепко держал умирающего за руку, и я ввел морфий прямо в вену, так как укол, сделанный внутримышечно, начал бы действовать только минут через десять. Морфий
– Все будет хорошо! – сказал я умирающему и взял его за руку.
Он ничего не ответил, лишь медленно закрыл глаза и слабо пожал мою руку, словно прощаясь. Я был уверен, что юный Макс Хайткамп все понял.
Несколько минут спустя его рука бессильно выскользнула из моей ладони. Голова откинулась назад, и он умер на руках у Генриха.
Прозвучала команда: «Вперед! Марш!» Солдаты обошли минное поле и вброд перешли ручей.
Глава 14
Т-34 и генерал Мороз
На ночь мы остановились в деревне Васильевское, находившейся на самом острие клина, направленного в глубь вражеской территории. Населенные пункты справа и слева от нас все еще находились в руках неприятеля. Как всегда, я оборудовал батальонный перевязочный пункт вблизи командного пункта батальона.
В этот вечер у нас был выявлен первый случай заболевания сыпным тифом. Ко мне явился Генрих и доложил, что на лечение доставлен солдат, у которого явно «не все в порядке с головой». Это очень обеспокоило меня, и я немедленно направился на перевязочный пункт, чтобы осмотреть его.
Больной вел себя беспокойно, у него была высокая температура и сильный кашель. Проверка легких выявила бронхит, но воспаления легких обнаружено не было. Слизистые оболочки его глаз воспалились, лицо было опухшим и перекошенным, речь бессвязной и путаной. В общем и целом налицо были явные признаки сыпного тифа. Дней через пять на животе и плечах больного появятся большие красные пятна, которые потом распространятся по всему телу. Затем возникнут нарушения умственной деятельности, появятся галлюцинации, и в конце концов, вероятно, наступит смерть. Мы завернули больного в чистое одеяло и основательно напудрили порошком «руслапудер». Тем самым уменьшалась вероятность того, что инфицированные вши разнесут эту заразную болезнь. На его медицинской карточке мы написали «Сыпной тиф» и жирно подчеркнули красным карандашом, а затем сразу отправили на санитарном автомобиле в тыл.
Я вполне осознавал всю серьезность сложившегося положения. Этот единичный случай сыпного тифа беспокоил меня гораздо больше, чем множество убитых и раненых на поле боя. У меня имелось совсем небольшое количество вакцин – по сути дела, почти ничего. А порошок «руслапудер» оказался, по-видимому, малоэффективным. Кроме того, солдатам не нравился его резкий запах, и они неохотно пользовались им.
– Давайте проверим, насколько эффективен этот «руслапудер» в действительности, – предложил я своему медперсоналу и поставил на стол стеклянную банку с водой. – А теперь раздеваемся! Каждую пойманную вошь бросаем в эту банку!
Это была действительно довольно комичная картина: обнаженная,
Вши, одна за другой, отправлялись в банку. В конце концов наш «улов» составил четырнадцать штук. Это привело нас в замешательство: ведь мы усердно применяли «руслапудер», однако никому из нас не удалось избавиться от вшей! У Мюллера кожа покраснела и воспалилась, особенно в тех местах, где он потел и где одежда натерла тело. Из-за повышенной чувствительности к порошку «руслапудер» у него даже возникла экзема.
В то время когда мы внимательно рассматривали под лампой сыпь на теле Мюллера, дверь внезапно распахнулась, и в комнату вошли командир полка полковник Беккер и майор Нойхофф.
– Смирно! – испуганно крикнул я.
Все, по-прежнему обнаженные, замерли по стойке «смирно». Я и все мои санитары смутились и потеряли дар речи, Нойхофф, кажется, тоже. Беккер первым взял себя в руки и нарушил воцарившуюся тишину.
– Так, – озадаченно протянул он, – что здесь происходит? Что вы собираетесь делать, Хальтепункт?
Постепенно ко мне вернулся дар речи, и я доложил:
– Трое обнаженных санинструкторов и один военный врач в кальсонах из 18-го пехотного полка заняты поиском вшей, чтобы проверить эффективность порошка «руслапудер», герр полковник!
– Интересно! И каков же результат вашей проверки?
– Не очень утешительный, герр полковник!
– Почему?
– У этой пудры неприятный запах, и солдаты неохотно пользуются ею. К тому же у людей с чувствительной кожей этот порошок вызывает аллергию. Кроме того, он малоэффективен как средство против вшей. Хотя весь наш медицинский персонал регулярно применял «руслапудер» в течение двенадцати дней, мы только что нашли в своей одежде четырнадцать вшей. Но самое неприятное заключается в том, что в нашем батальоне обнаружен первый случай заболевания сыпным тифом. Всего лишь час тому назад пациент был отправлен в полевой госпиталь!
Лицо Беккера помрачнело.
– А вот это уже плохо! Что мы можем предпринять, чтобы болезнь не распространилась?
– В настоящий момент не очень много, герр полковник! Мы продолжим применять «руслапудер», по крайней мере, он хоть и не сильно, но помогает. Я постараюсь получить как можно больше вакцин и сделаю прививки тем военнослужащим, кто особенно подвержен этому заболеванию. И наконец следует, насколько это возможно, ограничить контакты наших военнослужащих с местным гражданским населением!
– Это не так просто! – перебил меня Беккер. – Что-нибудь еще?
– Так точно, герр полковник! Необходимо неустанно внимательно наблюдать за личным составом, а военнослужащие даже при малейшем подозрении на сыпной тиф должны быть немедленно изолированы от остальных. Это же касается и тех военнослужащих, которые контактировали с заболевшими. А те дома, в которых останавливались больные сыпным тифом, следует немедленно освобождать. Нижнее белье следует стирать как можно чаще!
Я перевел дух и затем упомянул то, на что в батальоне жаловался каждый военнослужащий: