Пушечная улица, 9
Шрифт:
Черенин в контакте со многими людьми, которые близки к ишутинцам или являются членами организации. Это А. А. Головачев, А. Н. Меньшова, сестры Высоцкие. Ишутинцы поддерживают запрещенные студенческие землячества («общины») — то же делает и Черенин: деньги тверской общины Петровской земледельческой академии и малороссийской — Московского университета вложены в его книжное дело, на проценты выдано 30 библиотечных абонементов для неимущих студентов.
К ишутинцу Ивану Петровичу Шарову обратился поэт Плещеев (Алексей Николаевич Плещеев помогал ишутинцам в некоторых начинаниях) с просьбой устроить к Черенину на работу Клавдию Волжинскую: «...и еще прошу Вас, голубчик, вот о чем: повидайте Вы Черенина и
Есть девица, очень желающая получить таковое место и обратившаяся ко мне с письменной просьбой об этом. Это известная вам Волжинская...» (Библиотека на Невском принадлежала Анатолию Федоровичу.)
Связи Черенина с ишутинцами серьезны и многочисленны. Не случайно, когда в апреле 1866 года прозвучал каракозовсккй выстрел, следственная комиссия заинтересовалась и Черениным.
Московский жандармский штаб-офицер Воейков доносил, что библиотека Черенина «обращала и до сего времени на себя внимание тем, что представители оной, лица, составляющие как бы отдельную корпорацию, равным образом посетители и подписчики этой библиотеки, навлекают какое-то сомнение в отношении политической благонадежности, чему служит лучшим доказательством то, что большая часть арестованных лиц... были постоянными посетителями и подписчиками в библиотеке Черенина».
5 августа у Черенина на даче и в магазине в Петровском парке, а также в доме Торлецкого — в квартире № 6, где жил Анатолий Федорович с семьей, в книжном магазине и библиотеке — был произведен обыск. Нашли отрывки из «запрещенных заграничных изданий» — «Колокола» и «Полярной звезды»; речь сосланного в Сибирь студента П. Г. Заичневского, заканчивающуюся призывом «Да здравствует социальная Польша!»; фотографии Герцена, другие компрометирующие Черенина материалы. С него была взята подписка о невыезде из Москвы «по прикосновенности его к делу о студенческих кружках».
18" июня 1867 года книжные магазины Черенина и библиотеку закрыли по распоряжению министра внутренних дел П. А. Валуева.
«...Я, ниже подписавшийся, дал сию подписку Господину Полицмейстеру 1-го отделения, что я согласно предписанию господина обер-полицмейстера от 16 сего июня за № 1504-м обязуюсь в оставшиеся незапечатанными двери никого для чтения не впускать и вообще не производить торговли книгами, журналами и другими сочинениями, равно имеющуюся мою вывеску над магазином снять...»
Григорий Евлампиевич Благосветлов писал Плещееву: «Закрытие библиотеки Черенина — один из новых фактов... произвола Валуева. Надо бы посоветовать Черенипу энергически требовать суда... Не знаю, когда наше общество научится смотреть на подобные Бухарские распоряжения неравнодушно... Сущность — в спасении честной русской мысли, затоптанной у нас в грязь».
Черенин ездил в Петербург, ходатайствовал о дозволении ему вести книжное дело. Однако на записке по делу Черенина была начертана «собственноручная его императорского величества» резолюция: «Надеюсь, что оно ему не будет разрешено». Черенин об этом так никогда и не узнал.
Спасая библиотеку и книжную торговлю, Анатолий Федорович передал их за неполную стоимость двоюродному брату М. М. Черенину, бывшему до этого старшим приказчиком. За библиотекой и магазинами был установлен полицейский надзор. В течение трех месяцев, пока А. Ф. Черенина не удалили из Москвы, они оставались закрытыми.
Против Черенипа не смогли сформулировать юридически полновесного обвинения. Но для административной меры оказалось достаточным обвинения в знании и недонесении о переплетной артели, которая была зарегистрирована как частное предприятие.
13 сентября 1867 года Черенина арестовали, а 14-го — сослали в Пензу (затем —
Вернулся Анатолий Федорович в Москву через год с небольшим — 24 ноября 1868 года, после многочисленных слезных просьб и ходатайств его престарелого отца (мать Черенина, не выдержав тревог, умерла во время его ссылки) и оставшейся без средств к существованию жены. Главный начальник III отделения граф П. А. Шувалов санкционировал возвращение Черенина в Москву с условием, «чтобы он ни под каким видом не был допускаем вновь к производству книжной торговли».
В те же шестидесятые годы в Киеве живет библиограф Степан Иванович Пономарев (1828—1913). Он составляет «Указатели разбросанных произведений русских писателей, труды которых еще не были собираемы и издаваемы вместе». С известными сложностями он столкнулся, приступив к библиографии некоторых авторов, в частности Искандера. Как собрать их произведения?
В библиотеке Черенина — а мы по праву можем назвать его пропагандистом произведений А. И. Герцена — хранились (и указывались в каталогах) произведения Герцена, например его роман «Кто виноват?», выпущенный В. О. Ковалевским и запрещенный для общедоступных библиотек. В № 3 «Книжника» за 1866 год роман был назван в числе книг, поступивших в магазин Черенина; в № 2 на него была дана рецензия, в которой, в частности, отмечалось, что на основной вопрос произведения «пи автор романа, ни современная действительность не дают ответа».
Пономарев и прежде приобретал у Черенина книги, обменивался с ним впечатлениями книголюбов. Так, в письме от 18 февраля 1867 года Анатолий Федорович пишет своему клиенту: «Действительно, истинно хороших книг в настоящее время — почти не выходит... Это очень грустно и более потому, что причину всего этого надо искать не в истощении литературной производительности, а в тяжких условиях, в какие теперь поставлена наша печать»
И вот в 1869 году далекий от политики библиограф пишет Черенину, но тот, недавно лишь вернувшийся из ссылки, находящийся под надзором и знающий, что его письма перлюстрируются, вынужден ответить отказом: «Письмо Ваше от 12 августа я имел честь получить и очень благодарен Вам за сочувствие к моему несчастию... В Москве я живу уже девятый месяц, но мой Книжный магазин и Библиотека все еще под фирмой и распоряжением моего брата. Я теперь исключительно занимаюсь только приведением в окончание старых счетов, но новых от своего имени ни с кем не завожу. Вследствие такого положения, которое, я надеюсь, продлится недолго,— я не мог исполнить Вашего поручения насчет выписки к Вам книг. Кроме того, и книг-то таких нет, какие Вы выписываете, ни у брата моего — ни даже у Глазунова, по каталогу которого Вы их нашли, кроме соч. Никитина. Это совершенная правда, и прошу Вас не приписывать такой ответ к моему недоверию» 2.
Разрешения на торговлю книгами все не было, и Черенин стал управлять книжным складом своего старого друга Анатолия Мамонтова. Мамонтов был близким знакомым П. Г. Успенского — приказчика книжного магазина А. А. Черкесова в Москве. Таким образом, окружение Черенина снова составляли люди, причастные к революционному движению: и Успенский и Черкесов в скором времени были привлечены по делу о «Народной расправе».
В августе 1869 года, в связи с тем что на почте были задержаны разосланные С. Г. Нечаевым из Женевы разным людям, в том числе и Черенину, прокламации и письма, в доме на Софийке вновь произвели обыск. По этому поводу начальник московской жандармерии сообщал в III отделение, что как Анатолий Федорович, так и Михаил Михайлович Черенины «в политической благонадежности не одобряются». Постоянными посетителями черениыской библиотеки вновь были «молодые люди, студенты, чиновники и женщины различного звания, вовлеченные в нигилизм».