Пушечная улица, 9
Шрифт:
А сколько в журнале бесхитростных заметок о новом житье-бытье! «Товарищи! — призывает журнал.— Доставляйте в редакцию «Рабочей жизни» бытовой материал. Доставляйте различные рассказы, описания, отдельные сцены из рабочей жизни и т. п. Не стесняйтесь различных внешних погрешностей: лишь бы только мысль была б хороша».
И почта шла. Правда, меньше, чем хотелось бы редакции, и она предупреждала читателей, что «если вы не будете доставлять материал под рубрику «Из жизни с мест», журнал придется выпускать только в размере 8 страниц». Рубрика «Из жизни с мест» была одной из самых интересных, недаром солдат
В одном из выпусков была небольшая заметка, автор которой радовался, что на вечера в клуб коммунальников (так его стали называть в Москве) приходят «все рода войск» — и дворники, и истопники, и водопроводчики. Они считают дом своим клубом (любопытная деталь: в те двадцатые годы надо было записаться в члены клуба. Человек считал клуб своим: он не только пользовался здесь какими-то льготами, но и стремился участвовать во всех его делах).
Клуб на Софийке был одним из самых посещаемых: адресные книги двадцатых годов сообщают, что в клубе более тысячи членов.
Но вот вести себя в шикарном зале еще не научились — лузгают семечки, громко разговаривают во время представления... Автор не унывает: не беда, научатся! Зато говорят-то как! «Мой клуб».«Наш клуб»... А время было трудное.
Только перечитывая страницы журнала, понимаешь, что стоит за словами, которые мы всегда употребляем, когда говорим об этих годах,— трудное время...
Вот список профессий, представителям которых положено получать фунт мыла в месяц: кочегары, кузнецы, молотобойцы, трубочисты... полфунта — фонарщики, маляры, штукатуры... четверть фунта — кондукторы трамваев, обойщики, электромонтеры...
Не положено мыла — сторожам, швейцарам, поло-мойщикам, плотникам...
Кроме нехватки во всем, кроме лишений, вызванных войной, мучают еще пережитки старого режима. Рабочий Федор Ковалев сокрушается, что даже в наркомате он столкнулся с таким позорным явлением, как взятка,— «Душа болит при столкновении с подобными фактами!».
Но жила в этих людях непоколебимая уверенность, что одолеют они все беды, и в резолюции собрания служащих Александровской больницы есть такие строки: «Невзирая на все встречающиеся на пути шероховатости в смысле несвоевременного получения жалования, а равно затруднения в приобретении продовольствия и пр., мы постановили: бороться на завоеванной нами позиции... в пользу всего пролетариата свободной России».
Искренне называя шероховатостью все свои бесконечные тяготы, они жили и дышали иным. Вечером в своем рабочем клубе, когда пели под оркестр пролетарский гимн, какой особый смысл и какую неистовую убежденность вкладывали в строчку «Интернационала», произнося вместо «Это будет» — «Это есть наш последний и решительный бой!».
«МОСКВА ГОТОВИТСЯ ДОСТОЙНО ВСТРЕТИТЬ ПРИБЛИЖАЮЩУЮСЯ ВЕСНУ»
Владимир Ильич Ленин выступал в этом здании 27 января 1920 г. на III Всероссийском съезде Советов народного хозяйства и 1 марта 1920 г. на Всероссийском съезде Всемедиксантруд. Памятная доска у входа в ЦДРИ
23 января 1920 года открылся 3-й Всероссийский съезд
...Январь двадцатого. Ежедневные сводки с фронтов гражданской войны не могут не радовать: освобождены почти вся Украина и Северный Кавказ, под Петроградом разбиты войска генерала Юденича. «Начались бои на новом фронте,— пишут «Известия»,— фронте труда. Поступила первая оперативная сводка». В этой сводке — число отремонтированных паровозов и вагонов, версты восстановленных путей. Москве трудно. Численность населения в городе по сравнению с 1917 годом снизилась наполовину. Стоят заводы, хлеб выдается с частыми перебоями, нет дров. Москве нужен ежедневный минимум — 250 вагонов топлива, но фактический завоз значительно меньше этой «холодной нормы».
25 января на первые полосы центральных газет вынесены самые важные сообщения — бои в Крыму, телеграмма о пленении адмирала Колчака (телеграмма пришла из Сибири с большим опозданием — еще 21 января ответом на первый вопрос: «Да, я адмирал Колчак» — «верховный правитель России» начал давать показания Чрезвычайной следственной комиссии в Иркутске) и среди всех этих сообщений информация об открытии 3-го Всероссийского съезда советов народного хозяйства.
Он открылся в Колонном зале Дома союзов, затем перешел в здание клуба Союза коммунальников па Софийку.
27 января на заседании съезда выступил Владимир Ильич Ленин.
Этот январский день, как и все предшествующие, был заполнен у Владимира Ильича до предела. Заседание Политбюро, на котором рассматривался вопрос о коммунистической работе среди рабочих и крестьян мусульманского Востока. Вечером — заседание Совнаркома, где должен обсуждаться проект декрета о кредитной кооперации. На рабочем столе Ленина — требующие неотложного распоряжения документы Совета Обороны и протоколы Реввоенсовета.
И все-таки он должен найти время и приехать на Софийку. На съезде идет горячий спор о коллегиальности и единоначалии. Это не схоластика, это насущная задача дня. Дискуссия, судя по газетам, разгорается, . надо ехать...
Краткий газетный отчет на другой день сообщал:
«Товарищ Ленин говорит, что он лишь бегло коснется тех вопросов, с которыми ему приходилось в последнее время больше сталкиваться. Один из таких вопросов — организация управления, вопрос о коллегиальности и единоначалии ».
Владимир Ильич в своем выступлении как бы оттачивал мысль, которая станет основополагающей в решениях IX съезда партии,— он должен состояться в марте.
«Основной задачей при организации управления,— будет сказано в резолюции съезда,— является создание компетентного, твердого, энергичного руководства, идет ли речь об отдельном промышленном предприятии или целой отрасли промышленности».
Съезд четко определил обязанности командиров производства: директора-администратора «из рабочих-профессионалистов, обнаруживших твердую волю, выдержку и, в частности, способность привлекать к работе специалистов...», инженера, членов рабочего совета при директоре. В резолюции подчеркивается: «...необходимым условием улучшения хозяйственной организации и роста производства является фактическое проведение в жизнь сверху донизу неоднократно провозглашавшегося принципа точной ответственности определенного лица за определенную работу».