Пусть люди вымрут!
Шрифт:
– Да, действительно, многовато, - согласился Флавий и дернул девушку за рукав, поворачивая в сторону господина, с важным видом дефилирующего по пристани.
– Поспрашивай-ка. У тебя хорошо получается.
Арабеска упрямиться не стала. Включила «дурочку» и поволокла своего подопечного навстречу незнакомцу. Флавий как можно суетливее переставлял ногами, стараясь не особо выпадать из образа слепого муженька.
– Здоровья вам, господин!
– за несколько шагов до незнакомца во весь голос сказала девушка, стараясь выглядеть как можно более провинциальной. Одетой в темные одежды
– И вам здравствия, уважаемая… уважаемые, - не очень приветливо, но вежливо произнес незнакомец. Был он немного полноват, но держал себя в отличной форме. Здоровый, оливковый цвет кожи, и чистый, незамутненный живой взгляд из-под низко опущенных кустистых бровей. Рукава просторной туники глубокого синего атласа скрывали могучие мышцы — это Флавий смог бы определить, даже не имея «сквозного зрения».
Больше всего господин походил на немолодого вояку, который скопил достаточно средств чтобы вырваться из гарнизона отдаленной провинции, перебраться в Рим и завести свое дельце в столице. Флавий таких уважал.
– Не подскажете, уважаемый, - с поклоном спросила Гиза, - где мы с моим господином можем остановиться на постой? Мой господин потерял зрение и речь несколько лет назад, а я никогда не была в Столице мира.
– Мои соболезнования, - довольно сухо ответил незнакомец.
– Если вы проездом, то не советую останавливаться в Остии, следуйте прямо в Рим. Здесь и так слишком много беженцев без гроша в кармане, многие — весьма крутого нрава.
– Я не совсем понимаю….
– Что непонятного?
– сверкнул из-под бровей собеседник.
– Все бегут из провинций в столицу, как будто им тут медом намазано! Нет бы защищать свои земли с оружием в руках… Эй, краб сухопутный, куда тебя понесло? Сказал же, солонину и прочие копчености — в «Громовержца»!
Мужчина потерял всякий интерес к двум «беглецам» и полностью сосредоточился на управлении целой когортой портовых грузчиков, разом подваливших к сходням, каждый со своей ношей. Большая часть катила здоровенные бочки в полтора обхвата, остальная — какие-то очень тяжелые ящики, их тащили по два носильщика каждый.
«Похоже, Рим таки завел свою ржавую военную машину», - сделала вывод Гиза.
– Да, - согласился Флавий.
– Где-то в провинциях сейчас жарко. Теперь понятно, почему столице было не до марсельского Расчленителя.
«Надеюсь, что хотя бы это — не последствия наших с тобой подвигов» - раздалось в голове.
– Не переоценивай себя, дорогая, - улыбнулся Флавий.
– Оставь это мне. Кстати, а вот что это там волокут два александрийских задохлика?
На пристань, изнемогая от невероятной тяжести, ступила пара грузчиков-египтян, тянущих за собой странную штуку. Флавий никогда не видел ничего подобного: тележка на четырех колесах (передние больше, задние меньше), на ней стальная кафедра, а сверху - поваленным деревом лежит большая металлическая труба. Спереди ее зев распахнут непроглядной чернотой, а сзади труба наглухо заделана. Вся конструкция, по прикидкам римлянина, весом не менее двадцати-тридцати
– Орудие ставим здесь, оно пойдет на «Андромеду», - скомандовал давешний собеседник.
– Диавол разбери, где эти олухи из стражи? Почему без охраны?
Гиза уважительно покивала головой, а Флавий даже присвистнул. Очевидно, перед ними был очень большой пистоль. И если маленький марсельский тезка со стволом в полдюйма толщиной смог одним выстрелом уложить беднягу Себастьяна, то на что же способна эта штука?
Флавий и Гиза настолько беззастенчиво пялились на орудие, что здоровяк-распорядитель тут же это заметил.
– Эй, арабка, нечего глазеть!
– прикрикнул тот, - Забирай своего покалеченного, и убирайтесь в город. Эта пристань закрыта под загрузку.
«Какой все-таки невежливый тип», - констатировала девушка, и в ее голосе Флавий заметил нехорошие нотки.
– Нет-нет, пожалуйста, не надо учить его манерам, - спохватился римлянин, хватая арабеску за руку.
– Будем пока тихими и незаметными. Я хочу понять, что тут произошло за время нашего отсутствия. Лучше не светиться раньше времени.
«Тогда тебе неплохо бы переодеться, осторожный ты мой. На тебя половина пристани глазеет».
Действительно, там и сям грузчики и приказчики, не занятые в сиюминутной работе, разглядывали странную парочку — закутанную в темную ткань хрупкую женщину восточного вида и слепого детину, наоборот, щеголяющего ослепительно белыми одеждами.
По Тибру удалось подняться только к закату. Как обычно забитая до отказа восточная пристань малых кораблей в северном Фумичино по-прежнему поражала обилием лодок и катеров, но ни на одном из них не было ни души. Как будто все суда вдруг превратились в корабли-призраки.
Полчаса тщательных поисков увенчались успехом, удалось таки найти корабль с экипажем. Да и то, что корабль, что экипаж — скажем так, не впечатляли. Плохенькая паровая лоханка с единственным кочегаром. Хоть малый и швырял в печь уголь изо всех сил, катер все равно еле-еще расталкивал водную гладь.
Обычно на путь вверх по реке уходило не более двух-двух с половиной часов, сегодня же никудышная лодка под управлением пожилого кормчего везла Флавия до центра города с полудня до четырех. Несколько раз уходили с фарватера и разве что не прижимались к берегу — вниз по реке на всех парах стучали малые военные корабли: курьерские, офицерские, интендантские и прочие.
– С чего такая сутолока?
– поинтересовался Флавий у шкипера, второго и последнего члена экипажа.
Старый моряк, доживающий деньки речным извозом, удивленно поднял брови.
– Да разве господин не знает? Уже скоро полгода как Трансильвания с Валахией огнем пылают. Война там.
Рим не знал войн и восстаний четверть тысячелетия. Ну не называть же войнами редкие пограничные стычки или своеволие вождей отдаленных варварских племен? Если там и доходило до крови, то мятеж или вторжение подавлялось быстро и жестоко — никакая армия этого мира не могла противостоять мощи римской военной машины.