Пусть люди вымрут!
Шрифт:
Флавий передал трубу Гизе и медленно произнес:
– Меня очень интересуют эти телеги.
– А ч-что с ними н-не так?
– удивился Мариус.
– Т-телеги как т-телеги. С п-продовольствием, н-наверно. Людей внутри н-нет, я бы п-почувствовал.
– Ага, а продовольствие — это типа подарок легионов, штурмующих перевалы, - съязвила арабеска. — Мариус, не тупи. Телеги едут с передовой, где мятежники сдерживают легионы. Какое еще продовольствие?
– Именно, - подтвердил Флавий опасения девушки.
– В них что угодно, но никак не сыры-колбасы.
Мариус задумался и кое-что
– Д-действительно, - смущенно произнес вампир.
– К-как-то в г-голову не приходило. Что можно в-вести с места боя? С-странно…
Эту странность Флавий заприметил еще когда наблюдал за потоком телег впервые. Но тогда не озвучил. Помимо содержимого, куда больше интересовал пункт назначения. Теперь, когда с последним появилась определенность, содержимое уже не интересовало, ибо было очевидно. Это давало отличный шанс проникнуть в замок незамеченными.
Солнечный свет сильно давил, но он же и пробуждал какие-то скрытые мозговые способности. Верно Гиза заметила, что днем он лучше думает, но хуже воюет. Сейчас — время думать. А воевать начнем ближе к ночи.
– Мариус, Гиза, бросайте все, кроме оружия, и за мной, - скомандовал римлянин.
– Похоже, я знаю, как нам переправиться на тот берег тихо и спокойно.
Вампир просто кивнул, а Гиза не удержалась и метнула мысль:
«И в Брашов нам уже не надо, я правильно понимаю?».
Флавий кивнул.
Брашов не причем. И Фэгэраш тоже. Цель — в этой крепости.
План Флавия был прост и неприятен. Если транспортный поток и охрана моста препятствуют переправке на тот берег, то нужно всего-лишь воспользоваться этим транспортом, который, как заметил римлянин, никто не досматривает. Впрочем, было бы удивительно, если бы досматривали. Зрелище куда как мерзкое.
Именно это и было основной проблемой - потрястись в телеге, со всех сторон окруженным свежими трупами. А именно их и перевозили в тентованных повозках. И Флавий знал, с какой целью. Оставалось понять лишь одно одно: почему из крепости нет обратного потока солдат с красными перевязями. Как только эта загадка разгадается, можно будет смело выбираться и отправлять подробную депешу в Рим. С восстанием будет покончено.
Забраться в телеги оказалось проще простого. Их никто не охранял, а возницы не обращали внимания ни на что, кроме дороги. Но все же в середине дня решили не дергаться, и подождали до темна. После чего тенями прошмыгнули к заметно поредевшему конвою и юркнули под тент одной из повозок.
– Ффу!
– Мариус выпалил это шепотом, но даже вполголоса умудрился высказать такое отвращение, что Флавий поспешил прикрыть вампиру рот. Как бы возница не встревожился.
Знаком приказал круду не мешкать и занять свое место. Тот скривился, но все же послушался. Растолкал несколько покойников из верхнего ряда (те лежали вповалку, друг на друге), закопался между телами и выжидательно посмотрел на Флавия. Тот набросил сверху пару трупов, чтобы аристократическая одежка вампира не так бросалась в глаза среди бесцветных тряпок убитых крестьян. В основном, телега была наполнена именно бедняками.
«Я поближе к выходу, если позволишь», - раздалась мыслеречь девушки.
– «Не хочу дышать трупным смрадом.
Флавий кивнул и помог арабеске устроиться поближе к корме телеги. Девушка успела сдернуть с покойника грязно-серый плащ и прикрыть им свою угольно-черную одежду.
Оставалось закопаться самому. Флавий предполагал, что вряд ли кто-либо будет досматривать столь печальный груз, но страховка лишней не будет. Выключив обоняние и поправив на глазах повязку (отлично, как раз за раненого сойдет), римлянин как мог спокойнее заполз под верхних покойников. Устроился у борта, поближе к щелям между досками и свежему воздуху.
Глава 7. Гости званные и незванные
– Стой, кто идет? Стой, тебе говорю!
Фигура продолжала неторопливо шагать. Закутанная в темный плащ, незамеченной проскользнула сквозь первый кордон, но охранники на другом конце моста оказались внимательнее. Один из них заприметил гостью и вышел навстречу, загородив проход. В руках он держал длинную пику, за поясом дорогущий римский пистоль. Да еще напарник остался в будке — вооруженный не хуже. Чего опасаться-то?
Но стоило лишь встать на дороге у низкорослой, хрупкой фигуры, как тут же словно кольнуло в сердце: «Пропусти его, Радован, пропусти. С ним не справиться обычному человеку, будь он вооружен хоть чем. Пропусти — и цел будешь. А о том, что кто-то прошел, глядишь, никто и не узнает. И потом, мало ли где он реку мог перейти — может быть, и не на твоем посту вовсе».
Мысль эта настолько обволакивала, настолько убаюкивала, вытесняя все остальные, что Радован попятился, отходя в сторону. Но все испортил напарник. Вместо того чтобы послушно сидеть в будке наготове, молокосос выскочил на середину моста и прицелился из длинного пистоля в одиноко бредущую черную фигуру.
– Стой или стреляю!
– заголосил юный стражник, срываясь на фальцет. Да так пронзительно, что проснулся клевавший носом охранник на другой стороне. С того берега сначала раздались проклятья, потом раздраженный оклик: «Что там у вас»?
Радован продолжал пятиться, освобождая место молчаливой фигуре. Вводящие в озноб плохие мысли то ли коснулись лишь его одного, то ли на молодого напарника не действовали, но тот еще раз что-то проорал и спустил курок. Пистоль оглушительно грохнул и выплюнул столб дыма, а владельца отдачей чуть не сбило с ног. С той стороны моста раздался крик боли, и вскоре последовал ответный залп, сразу из двух ружей. Одна пуля просвистела совсем рядом с Радованом, вторая ударила напарника в плечо. Парень удивленно ойкнул, выронил оружие и повалился на деревянный настил.
А Радован все смотрел и смотрел на бредущую фигуру. Вот она поравнялась с будкой охраны, по-прежнему черная и спокойная. Солдат пригляделся внимательнее. Определенно под темным плащом с капюшоном женщина. Уж больно хрупкая фигура, но движения плавные и грациозные, подростки так не ходят. А еще от нее сквозило могильным холодом.
Воин никогда не верил в бабкины сказки и прочие суеверия, но теперь это уже было неважно. Он знал, что за гостья прошла с одного берега реки на другой. Кому еще, кроме самой Смерти, не может повредить заряд из длинноствольного пистоля?