Пусть люди вымрут!
Шрифт:
– О, мой друг, - захрипел круд.
– Я очень тебе рад. Дай крови…
Это все, что успел сказать изуродованный до неузнаваемости вампир, прежде чем снова повиснуть на веревках. С ними Флавий разделался тем же автоклинком, а браслеты просто топтал ногой, пока не лопнут. Поднял окровавленное тело Мариуса (круд оказался совсем легеньким) и перенес к подножию трона. Там холодный камень пола покрывал небольшой, но все же плотный половичок.
– Мариус, дружище, ну давай же…
Флавий похлопал вампира по щекам. Никакой реакции, лишь разлетелись в стороны кровавые брызги.
– Очнись, вампирская рожа!
Круд приоткрыл один глаз и повторил:
– Крови…
Римлянин без колебаний вскрыл бы себе вену, но его кровь, как он подозревал, кровососущему круду придется не по вкусу. Может быть, выжать до последней капли палача? Но и здесь ждало разочарование — к величайшему изумлению Флавия обрубленная шея сутулого инквизитора не проронила ни капельки красной жидкости. Срез был испещрен сотнями черных точек — и только.
Тем не менее, крови-то хватало! Пол ею просто залит. Такое ощущение, что ее тут выплеснули целое озеро. Флавий проследил за чьими-то следами, хорошо отпечатавшимися на полу, и добрался до укромного уголка зала. Там, за невысоким буртиком, виднелась дырка в камне. Квадратная, фута два шириной. Рядом с дыркой ведро, к нему примотана красная веревка. Приглядевшись, Флавий понял, что веревка-то обычная, просто она до предела пропитана кровью. На дне ведра также оставалась алая влага.
Флавий опустил ведро в дыру. Раздался плеск как в колодце. Дождался, пока ведро наберет жидкости (уже подозревал какой), и вытянул вверх. Оставалось напоить круда.
А говорили-то, говорили-то, будто бабушкины сказки врут, и что вампиров не существует. А вот нате — Флавий собственноручно отпаивает одного из этих… существ.
Лить кровь из ведра в рот лежащего на полу — задача не из легких. Мариус упорно не хотел глотать, кровь заполнила ему рот и полилась на щеки. Потом Флавий заметил: там, где красная жидкость течет по коже вампира, последняя шипит и открывается крупными порами, жадно поглощая содержимое ведра. Римлянин прекратил поить круда через рот и плеснул немного на грудь. Красная вода тут же впиталась в тело, а на месте впитывания кровавые синяки буквально на глазах сменялись на чистую, розовую кожу.
Далее все было делом техники. Флавий несколько раз окатил бесчувственного Мариуса из ведра, и десятью минутами позже круд уже надевал свою шляпу, стараясь не повредить изысканную прическу.
– Еще раз спасибо, Флавий, - произнес Мариус, в очередной раз пожимая руку римлянина.
– Не могу сказать, что ты совсем уж вовремя, но лучше поздно, чем никогда, верно?
– Верно!
– улыбнулся тот.
Никогда в прошлой жизни Флавий не поверил бы, что будет радоваться воскрешению вампира из мертвых. Нет, из почти мертвых.
– Да, и… - круд нахмурился.
– Мне очень жаль, что случилось с домнулой Гизой. Прими мои соболез…
– Что??? Что ты сказал?
Флавий пришел в себя и отпустил плечи вампира только после того, как тот отвесил римлянину звонкую оплеуху. Повредить она не могла, но привела в чувство. Но именно чувства сейчас Флавию и не подчинялись.
Он почти ослеп — во всяком случае, что-то случилось с глазами, и они разом потеряли чувствительность. Механическое тело не слушалось. Его трясло и колотило, как будто неведомые палачи подключили разом ко всем проводам, ведущим к источнику Электро. Флавий не слышал
– Диавол… диавол… - только и мог бормотать Флавий.
Круд не врет — незачем ему. Это правда, правда… но почему не ложь??? Полцарства за нагло врущего вампирьего сукина сына, потешающегося над слабостями римлянина!
Флавий сидел у выхода из пыточного застенка, но выходить уже не хотелось. Зачем?
Даже когда черная демоница Миландра резала на части его тело и выковыривала глаза — не было так больно. Флавий и не думал, что одна единственная фраза из уст соболезнующего вампира может разом высосать все силы здорового, полного жизненной и механической энергии тела. Притупить зрение, замазать глиной уши, ослабить руки и подкосить ноги.
Своеобразные отношения с Гизой он никогда не воспринимал всерьез. Ну право, что за пара — чудовище на семь восьмых машина и красивая, хрупкая и смертоносная девушка-убийца. Он никогда не верил, что сильнее всего их связывает присутствие другого рядом. А вон оно как…
Вампир присел рядом.
– Хочешь историю о крудах? Помнится, тебя очень интересовало прошлое нашего рода.
Флавий не ответил. Лишь запрокинул голову и посмотрел в потолок. Потолок как потолок. Ничего интересного. Но почему-то разглядывать трещины в камне для Флавия сейчас было самым важным делом в жизни.
– Однажды один молодой, очень молодой круд, у которого ну решительно все не клеилось в жизни, убедил себя в том, что все зло в мире от людей, - начал Мариус.
– Эти тупые теплокровные твари, обозленные на вполне естественное желание крудов получать кровь, погожим ясным днем устроили целый поход на деревню Общины (как они ее обнаружили — неизвестно), и только чудом наш молодой герой остался в живых. Но потерял всю свою родню.
В то же самое время одна безумно одинокая девушка-человек думала «об этих тварях-кровососах», наверное, даже с большей ненавистью, чем наш друг «об этих нерассуждающих убийцах». Девушка думала сразу о двух крудах. Это была пара влюбленных вампиров, тоже молодых, полных сил и энергии. В порыве любовного экстаза они выследили и «осушили» до смерти немолодую семейную чету — это были отец и мать девушки.
– Рассказывать дальше?
Вампир посмотрел на Флавия. Тот продолжал разглядывать потолок.
– Да. Мне интересно, что ты сделал с этой девушкой.
– Я был с ней, пока она не состарилась и не умерла. А потом я сорок шесть лет носил ей цветы на могилу, - улыбнулся вампир.
– Я старше, чем кажусь, Флавий.
– А что случилось на сорок седьмой год?
– Прошедшей осенью погост разорили. Не со зла, нет… Просто деревню по бревнышку раскатали римляне, когда выкуривали оттуда мятежников. Некуда теперь носить цветы…
Флавий молчал несколько минут, потом спросил:
– И где мораль?
– Ты ее сам найдешь. Я в тебя верю.
Вампир поднялся и подал руку человеку.
– Пойдем. На улице день, мы будем слабы и подавлены светом дневного светила. Но очень, очень злы. Так ведь?
Флавий посмотрел снизу вверх на Мариуса. Обманчивая моложавая, беззащитная и лучащаяся счастьем подростка внешность маской лежала на лице круда. Хорошо пригнанной, почти неотличимой от настоящего лица, но маской.