Пусть умрет
Шрифт:
Голос Агриппы вывел ее из задумчивости.
— А вот это гладиус, – проговорил он, – оружие римских легионеров. Тот, кто умеет хорошо им сражаться – непобедим.
С этими словами он резко развернулся и сделал резкий выпад. Она похолодела, увидев, как меч, сверкнув в солнечном свете, промелькнул в волоске от плеча ланисты. К счастью для последнего он лишь пронзил насквозь деревянную доску, скрепляющую оружейные стойки.
Девушка со страхом посмотрела на побледневшего ланисту.
— Не бойся за него, – успокоил ее Агриппа, – этого рудиария сделал ланистой я. Он
— Как мог ты подумать такое, хозяин! – с возмущением воскликнул ланиста.
Потом все прошли в экседру, откуда можно было без помех обозревать происходящее внизу, во дворе. Действительно, сверху им открылось любопытное зрелище. На песке, политом, чтобы прибить пыль, водой, добрый десяток пар гладиаторов с лоснящимися от пота торсами проявляли завидное усердие, отрабатывая приемы боя. Геру поразило множество разноплеменных воинов.
Недолго пронаблюдав сверху, спустились во двор, и Агриппа сам повел ее вдоль площадки со спортивными снарядами. Таких она сроду не видывала.
— Хорошо ли ты помнишь, что из тридцати гладиаторов только двое принадлежат тебе? – обратился ее хозяин к ланисте.
— Я никогда не забуду твоей доброты, светлейший Агриппа, – ответствовал тот.
— Гера, почти все гладиаторы в школе принадлежат мне. А Маркус помогает отбирать новых, занимается их обучением гладиаторскому искусству и, надо сказать, недурно справляется со своей задачей, – похвалил он ланисту.
— Я стараюсь, господин, – удостоверил польщенный Маркус.
Как бы в подтверждение своих слов он сделал шаг в сторону, к двум молодым гладиаторам, отрабатывающим удары, и да им краткое указание:
– Кричать при ударе, болван! Почему молчишь? – и вновь присоединился к хозяину и его прекрасной спутнице.
– Зачем им кричать, ланиста? – спросила Гера.
– При крике напрягаются мышцы живота, и удар приобретает дополнительную силу, – ответил вместо наставника Агриппа, довольный тем, что может продемонстрировать перед девушкой свою осведомленность в вопросах искусства владения оружием.
– Нужно также следить, чтобы рука, плечи и бедро наносили удар вместе, прекрасная госпожа. Это вкладывает всю тяжесть тела в удар, – добавил, осторожно поглядывая на хозяина, Маркус.
Но Агриппа, поглощенный зрелищем тренировки, уже не слушал его. Они пошли дальше, а он продолжал рассказывать Гере о гладиаторах.
Девушка слушала невнимательно, но хорошо запомнила момент, когда они поравнялись с группой воинов, которые втроем пытались загнать в угол гладиатора, молодого человека лет двадцати пяти, сложенного как Аполлон. Демонстрируя фантастическую ловкость и быстроту, он отражал удары противников. Было странно, что ни один из их маневров не завершается успехом. Создавалось впечатление, что этот воин каждый раз исчезает из виду, чтобы через долю мгновения появиться за спиной у неповоротливых
Она ни разу не посещала гладиаторские бои, считая их чрезмерно жестоким зрелищем, но сейчас остановилась и поначалу с интересом, а потом и с некоторым азартом принялась наблюдать за этим поединком, если можно назвать поединком борьбу одного против троих. Спустя некоторое время поймала себя на мысли, что ей небезразличен исход боя, и с удивлением отметила, как всякий раз замирает сердце, когда у молодого гладиатора не оставалось, казалось, ни малейшей возможности избежать поражения.
Гера понимала, что бой не настоящий, мечи деревянные, но всё равно волновалась. Однако преимущество красавца-гладиатора было очевидным. Ей пришло в голову, что если бы борьба велась боевым оружием на настоящей арене, его незадачливые противники давно лежали бы на земле.
Агриппа тоже остановился и молча наблюдал за происходящим. Каким-то чутьем уловив желание хозяина, ланиста дал отбой, и разгоряченные воины рухнули в изнеможении прямо на землю, осматривая царапины и потирая ушибленные места.
Агриппа знаком приказал отличившемуся гладиатору приблизиться к ним.
Тот подошел, поправляя ладонью перехваченные шнуром темные волосы, и склонился перед ними, не поднимая глаз. Когда он стоял так, на коленях, Гера заметила на его левом плече родинку в форме буквы М, а на правом – татуировку в виде грифона, символа богини Немезиды.
— Ты можешь подняться, – сказала она, слегка прикоснувшись ладонью к его голове.
Гладиатор поднял голову, их взгляды встретились. Гера вздрогнула и замолчала, пока голос Агриппы не вернул ее на землю:
— Это мой лучший воин, Гера. Он грек… Поприветствуй его! Он молод, но ему нет равных среди всех гладиаторов Империи.
— Я видела, как ты сражался, – услышала Гера свой голос как бы со стороны, – и восхищена твоим искусством владения мечом. Скажи, откуда ты родом? Как тебя зовут?.. Ты действительно грек? Ты не похож на грека...
— Не знаю, госпожа, но все называют меня греком... А зовут меня Александр, – было видно, что он тоже смущен.
— Грек он или нет, неважно. Есть две школы гладиаторов – фракийская и галльская. Он принадлежит к фракийской, Гера, – закончил за него Агриппа. – Мне лично фракийский стиль боя ближе. – И, глянув на гладиатора, продолжавшего почтительно стоять на коленях, повторил вопрос Геры: – Так ответь госпоже, откуда ты родом. Кстати, тебе было разрешено подняться.
Александр поднялся с колен и, не отрывая глаз от земли, ответил:
— Я не помню своих родителей. Я был слишком мал, когда меня отняли у них. Мне говорили – они из Киликии. Они, наверно, погибли. А воспитывала меня одна добрая женщина из Коринфа. Ее муж, солдат, научил меня драться мечом, а она обучила читать по-гречески. Скорее всего, меня считают греком поэтому. Они сказали, что забрали меня у бродячих артистов, когда мне было семь лет, – он говорил неохотно, запинаясь. – Но я не уверен, что так было на самом деле... Свое киликийское имя я не помню... А Александром меня стали называть позже мои приемные родители из Коринфа.