Пусто: пусто
Шрифт:
— А что Франция обломилась? Визу не дали? — с притворным сочувствием спросила г-жа Можаева.
— Да, там сложности кое-какие, непредвиденные обстоятельства, — вяло отмахнулся Андрей.
— Не сказали, почему отказ?
— Да виза у меня уже давно на руках. И билеты. Просто меня сегодня прямо в институте следователь посетил и взял подписку о невыезде.
— О как! — изумилась Люся. — В чем тебя подозревают?
— Но-но! Пожалуйста, не надо вот этого. Я — свидетель. Всего-навсего свидетель. Причем вообще не очень понимаю,
— То есть как это? Неужели тебе даже не объяснили, в чем дело?
— Объяснили. Но как можно было записать меня в свидетели убийства, если меня там вовсе не было? Если есть десяток людей, которые могут подтвердить, что как минимум часа четыре перед убийством, включая сам его момент, я был совсем в другом районе города? Профессионализм следственных органов вызывает определенные сомнения.
— Но почему-то же все-таки с тебя взяли подписку? — прервала его поток сознания Люся.
— Просто часа за два до… инцидента я разговаривал с покойницей по мобильному телефону.
— Ну это тоже немало, она могла тебе что-то сказать, — предположила Люся. — А о ком идет речь, если не секрет?
— Да так, ничего особенного. Одноклассница бывшая.
— И о чем вы разговаривали? — живо заинтересовалась г-жа Можаева, тут же догадавшаяся, что речь идет о Зайцевой.
— Да ничего особенного, тривиальный девчачий бред. Типа «ты отравил мне жизнь», «я без тебя умру», «вернись, я все прощу» и тому подобное.
— В смысле «вернись»? У вас с ней что-то было?
— В том-то и дело, что ничего. В школе даже за одной партой не сидели. А в понедельник она мне звонит: надо срочно встретиться. Ну встретились. Она мне давай в лицо своей рукой тыкать, мол, у нее такой же знак на запястье, как у меня, и теперь я обязан на ней жениться. Но это же несерьезно!
— Как это несерьезно? А для чего же тогда вообще эти знаки, если не для этого самого? — оторопело спросила Люся.
— Ну не так же категорично все, Люсенька, — Артемьев даже посмотрел на г-жу Можаеву с некоторым сочувствием, как на больного ребенка. — Это же мы как бы консультацию и рекомендацию у специалистов получили. Но если уж очень противно — можно и не следовать советам. Я так понимаю. Ведь, выдавая знак, нам не отключили голову. Разве нет? Мало, что ли, Оттуда уже ценных указаний поступало: типа не убий, не укради, не возжелай. Но все как-то не особо прислушиваются…
— Мне так не казалось, — не согласилась Люся. — Мне казалось, если ты соглашаешься, что за тебя примут решение, то как бы обещаешь голову-то, да даже не голову, а сердце, или не знаю, что уж там, больше на эту тему не напрягать.
— А зря. Жизнь — она же вариантная. Можно послушать знак, можно голову, можно, как ты говоришь, сердце. Я лично предпочитаю голову. А знак — как консультативный орган.
— То есть? — тупо спросила Люся.
— То есть всегда есть несколько вариантов будущего. И ты их сама выбираешь. Кстати, как подтверждение:
— Она спокойно тебя отпустила? — поинтересовалась Люся, роняя на пол вилку.
— Если бы! Такую картину маслом устроила: хватала за руки, за ноги, чуть ли не на коленях за мной ползла, — с усмешкой ответил Артемьев, в то время как г-жа Можаева под столом внимательно изучала его классические модельные ботинки. — Все жители окрестных домов за спектаклем с удовольствием наблюдали. Даже фоторобот милиции помогли составить. Сильно? И вот эту реальную сумасшедшую я должен был повести до загса?
— Да уж, — Люся уже вылезла из-под стола и поправляла прическу. — И что, неужели она тебе совсем-совсем не нравилась?
— Давай закроем эту тему. Хватит, наверное, на сегодня. Есть же другие варианты развития разговора…
— Слушай, вариантный ты наш, но ведь ты должен понимать, что ты это не Ленке отказал в понедельник. Точнее говоря, не только Ленке. Ты сам-то хоть понимаешь, КОГО ты оттолкнул тогда? — серьезно спросила г-жа Можаева, глядя на Артемьева страшными глазами.
— Да никого, кроме Ленки! Вот именно, что никого, кроме нее. Потому что жизнь, повторяю еще раз, — штука вариантная. Вот послушай, стоило мне из этого парка уехать…
— Парк рядом с ее домом? — зачем-то уточнила г-жа Можаева.
— Ну да, какая разница, не перебивай! Стоило мне уехать, закатил в «Китайский летчик». И что ты думаешь? Встретил еще одну девку с точно таким же знаком. Представляешь? Катя звать. Она, конечно, тоже не без странностей мне показалась. Поэтому я пару раз позвонил ей, трубку все ее родители брали. Она куда-то там исчезла, и я перестал звонить.
— Волшебно! — Люся задыхалась от искреннего возмущения. — И ты даже не подумал узнать, куда она пропала, почему не звонит?
— А зачем? Тем более что знак потом сам взял и рассосался. И нарисовалась ты.
— А рассосусь я, нарисуется другая? — цинично спросила Люся.
— Не исключено. То есть вполне даже вероятно, — философски согласился Артемьев.
— Кошмар какой! И отчего это Ленка на тебя так запала? Вот уж воистину «чем меньше женщину мы любим»…
— Диалектика, — претенциозно согласился Андрей.
— Постой-постой, — сообразила вдруг Люся. — Если ты ей еще в парке все свои взгляды на жизнь изложил, зачем она тебе потом на мобильник звонила?
— Неумная потому что, вот и все, — сказал как отрезал Артемьев. — Вот ты стала бы звонить в полпервого ночи парню, который тебя пару часов назад конкретно попросил больше на горизонте не отсвечивать?
— Не стала, — искренне ответила Люся. — И что она сказала?
— Пугать начала. Мол, сейчас она покончит с собой. Придет домой и напишет записку: «В моей смерти прошу винить Андрея А.». Честно говоря, я не очень хорошо слышал, я же в это время в «Летчике» был — шум, подвальное помещение, связь так себе.